Егерь императрицы. Тайная война - Андрей Булычев Страница 56

Полковник выслушал весь этот доклад и потёр усталые глаза:

– Ладно, ну что с тобой поделать, Алексей, вижу, ты хорошо всё продумал, оставляй свой прожект. Попробую его дальше протолкнуть, ну ты же сам знаешь, как это всё у нас муторно через казённые кабинеты проходит. Поэтому пока там всё это дело будет двигаться, доводи свою команду по численности до полковой, егерской. Уж это мы и так, здесь, на месте с главным квартирмейстером сможем решить. Шестьдесят рядовых при четырёх капралах и четырёх унтерах, хорошо, даже пусть при пяти капралах, учитывая барабанщика. Ну и по набору добровольцев из охотников отказа тебе тоже, как и раньше, не будет. Готовь, обучай всех, так же как вон и своих старичков. Нам ваша помощь очень скоро может здесь понадобиться. Ты уже, наверное, слышал, что у нас тут начинается подготовка к заключению перемирия, и все военные действия пока что прекращаются по высочайшему указанию. В Валахию съезжается целый ряд высокопоставленных дипломатов и вельмож сразу из нескольких государств. Первыми от верховного визиря, Мухаммеда-паши, в Журжи прибывает со свитой его специальный посланник Абдул-Керим. С нашей стороны Российскую империю представляет господин Симагин. Именно они должны будут договориться о начале мирных переговоров, для ведения которых позже сюда прибудут очень высокие люди от Блистательной Порты, Австрии, Пруссии, ну и, разумеется, из нашей столицы.

Вот тут-то, там, где решат проводить эти переговоры, вам и придётся серьёзно потрудиться. Нашей империи, так же как и Османской, очень нужен мир, просто мы его видим на своих, а наши противники, соответственно, на своих условиях. Тем не мы будем пытаться как-то с турками договариваться. Россия разгромила армии османов, взяла большую территорию и стяжала славу победителей. Но и она понесла большие потери, как в людях, так и в средствах. Нам нужна передышка, Алексей, чтобы укрепиться на Чёрном море, обустроить взятые территории и выстроить свой мощный Черноморский флот. Османы потерпели сокрушительное поражение, они потеряли всё, что у них было за Дунаем, за Кавказом и плюс ещё к тому же и сам Крым. Конечно, они не хотят отдавать всё это России и будут всячески противиться такому решению на переговорах. Но и им нужен мир, чтобы не потерять ещё больше. От Журжи до Стамбула по прямой нам чуть больше четырёх сотен вёрст ходу, а что если наши армии добьют за Дунаем полевые армии турок и потом возьмут их столицу? Тут уже поневоле вспомнится пророчество о том, что северный народ вернёт православию Константинополь, выбив из него захватчиков, и что воссияет крест над святой Константинопольской Софией. Турки это пророчество знают и боятся! Полагаю, что они пойдут нам на уступки, чтобы только укрепиться и не допустить своего полного краха.

Но тут у нас вступает в игру третья могучая сила – это европейские державы, те, кому невыгодно резкое усиление России. Они хотели бы её ослабления, хотели бы затянуть эту войну как можно дольше, чтобы в итоге не дать Российской империи ничего, обесценив тем самым нашу победу. Так уже, кстати, и было при императрице Анне Иоанновне после Белградского конгресса, где нашу дипломатию переиграла французская, как более опытная и изощрённая в интригах.

Сейчас за спиной у турок опять торчат уши французов. Пруссия, являясь нашей союзницей, помогать нам желанием не горит, Австрия к нам настроена крайне враждебно и даже в открытую угрожает. Российским дипломатам предстоит сейчас нелёгкая задача прийти к выгодному для империи миру и не дать втянуть себя в новую войну ещё с каким-нибудь очередным европейским противником. Не нужно забывать, что помимо войны с Османской империей русские войска бьются сейчас в Польше с барскими конфедератами, на стороне у которых очень много французских наёмников и добровольцев. Буквально целые отряды там воюют за поляков. Думаю, что во время ведения переговоров будет множество желающих сунуть палку, чтобы их затормозить. А какая самая лучшая причина для их срыва? – и барон пристально поглядел в глаза Егорову.

Тот понимающе кивнул:

– Да много таких причин может быть, Генрих Фридрихович. Те же провокации, убийство или ранение посланников, ну и по дипломатической линии чего только не может произойти, одних только этих этикетов, которые нужно строго соблюдать, вон ведь их сколько!

– Во-от! Правильно думаешь, Алексей, – одобрительно улыбнулся барон. – Молодец, на лету всё схватываешь! Всё верно. С провокациями по посольской линии пусть разбирается наша иностранная коллегия, нам же нужно исключить военные угрозы. Наши люди из ведомства Баранова трудятся над этим, и поверь, они уже многое сделали, хоть их работа со стороны и не видна. А вот твоя команда должна будет стать последним рубежом и препятствием для противника в их возможном злом умысле. А что поделаешь, эти переговоры ведь будут проходить на нашей территории, значит, нам и обеспечивать их безопасность. И учти, одна пуля может стать той точкой, за которой прольётся море крови. Два-три месяца тебе, Алексей, на подготовку, и потом я вас призову. Пока же это время мы вас трогать не будем. Сбивай свою расширенную команду, обучай её и готовь к тому особо важному делу, про которое я тебе только что поведал. Если есть что-то, что тебе нужно уже сейчас, то ты говори сразу.

Лёшка подумал и выдохнул только одно слово: – Штуцера!

– Эх, Алексей, Алексей, – укоризненно произнёс барон. – Ну, вот никакой в тебе обходительности и вежества к высокому начальству нет. Другой бы вытянулся по фрунту, ел бы глазами своего благодетеля, пообещал бы ему верой и правдой служить, да в лепёшку расшибиться. А у тебя одно только на уме – штуцера! И так ведь их пятнадцать уже! В целом егерском батальоне на три, четыре сотни душ столько нет! Ну поимей ты хоть совесть-то, а?!

– Так у нас и команда, Вашвысокблагородие, не обычная, а особая, отдельная егерская! И задачи она выполняет такие, которые более не одному батальону не по плечу, – улыбнулся ему в ответ подпоручик. – От того-то и оружие ей нужно самое что ни на есть наилучшее, как раз её отборным стрелкам под стать.

Барон встал и, широко зевая, потянулся:

– Спать хочется, а никак. Работы вон непочатый край, навалили, всё никак не закончится, а тут ещё и вымогатели эти. Пошли за мной, зануда ты мелкая, а то я от тебя сегодня так и не отделаюсь.

Спустившись в полуподвальное помещение, занятое под интендантскую службу главного штаба, Генрих Фридрихович подошёл к широкой дубовой двери и постучал в неё костяшками пальцев.

– Яков Семёнович, открывай, я это, – ответил он на вопрос «какого ляда тут кто-то шатается».

Тыловик, распахнув дверь, быстро застегнул мундир на все пуговицы и захлопал глазами.

– Прошу прощения, Ваше высокоблагородие, думал, опять этот интендант из Муромского пехотного амуницию клянчить пришёл. Вот только что минутой назад выгнал взашей его, стервеца!

– Ладно, ладно, не переживай, майор, мы к тебе с подпоручиком ненадолго. Скажи мне только, голубчик, ты сколько давеча из последнего обоза от Тульских заводов штуцеров то для всей армии получил, а?

Тот почесал затылок и уверенно ответил:

– Так пять, Ваше высокоблагородие. Обещали о прошлом годе-то восемь, но пять только лишь нам прислали. В следующей партии, в майской, опять их восемь должно бы прийти, но вот сколько их действительно будет, ну никак не могу я сейчас знать.