Капитан Магу. Палканский дебют - Вадим Полищук Страница 56

Перед Алексом стоял капитан гвардейских гренадеров, с которым он познакомился в ночь перед штурмом Лочева. Выглядел гвардеец куда менее авантажно, чем при их первой встрече – шинель потрепана, сапоги потеряли блеск и измазаны грязью, левая рука висит на перевязи.

– Так точно. А вы – капитан…

– Вышеострожский, – напомнил гвардеец. – Я тут на излечении в госпитале. А вас как сюда занесло?

Ему-то, третий раз за день, Алекс рассказал свою историю.

– Вы знаете, неделю назад я находился в вашем положении. Из госпиталя выписали долечиваться, в полк не отпустили, еле удалось снять комнатушку в городе. Кровать, правда, только одна, но есть большой сундук. Вы вполне могли бы расположиться на нем, пока не снимите себе отдельное жилье.

Похоже, этот офицер просто страдал от одиночества и нуждался хоть в каком-то собеседнике. И собутыльнике. Со вторым гвардейца пришлось разочаровать.

– Вам с ранением в руку хорошо – пить можно невозбранно, а мне с моей контузией медики алкоголь запретили категорически и на неопределенный срок.

– Жаль, очень жаль, – искренне расстроился Вышеострожский, но решения своего не изменил. – Пойдемте, я комнату тут неподалеку снял, буквально за углом.

Час спустя основательно подогретый вином гвардеец рассказывал Алексу подробности штурма Лочева и своего героического участия в нем.

– Пули свищут, шрапнель над головами рвется, а мы в полный рост идем. Страшно, аж жуть, но даже головы пригнуть нельзя, гвардейский гонор не позволяет. До вала шагов двести осталось, тут по нам картечью ка-ак ахнут! Народу полегло – жуть! Кругом кровь, крики. Я не сразу поверил, что жив остался. От ужаса чуть назад не подались.

– Это вам не церемониальный марш на плац-параде, – усмехнулся Алекс.

– Не то слово, – согласился с ним гвардеец. – Когда сюда ехали, все по-другому представлялось. Мечталось о подвигах и орденах, а теперь вот радуюсь, что живым остался и вшей не подцепил.

– Вши – это запросто, но и орден за Лочев, с учетом ранения, вам наверняка полагается.

– Уже представлен, – смутился Вышеострожский, – к Владиславу с мечами, такому же, как у вас.

– Месяца через два-три получите, вас гвардейцев с этим делом не обижают. А мне на этой войне не везет – уже ранение с контузией имею, а случая отличиться так и не представилось. Да еще и роту полностью потерял. Так что там после картечного залпа было?

– Ротный наш как заорет: «В атаку, бегом, сучьи дети!», ну и еще добавил по матушке, всех святых и родственников помянул. А голосище у него ого-го был!

– Был?

– Убили его потом, уже в самом Лочеве. Две пули в грудь получил, до госпиталя так и не довезли. Но тогда он роту в атаку поднял, солдаты его пуще османийских пуль боялись! Как все тогда кинулись вперед, я так только на валу в себя пришел. Стою я наверху, а снизу какой-то аскер мне штыком в живот тычет. Я в него из револьвера, курок щелкает, а выстрела нет!

Рассказ сопровождался активной жестикуляцией. Хорошо хоть одна рука бравого гвардейца была надежно зафиксирована, но и второй хватило на разбитую глиняную кружку и слетевший со стола нож.

– Каким-то чудом увернулся, а там солдатики вниз повалили, смяли супостата. Я барабан револьвера провернул и глазам своим не поверил – одни стреляные гильзы в каморах! Когда стрелял, в кого стрелял, ничего не помню!

– У меня поначалу тоже такое бывало.

Алекс вылил остатки вина в уцелевшую кружку.

– Хоть нам и не удалось с вами выпить, но предлагаю перейти на «ты».

– Согласен, – гвардеец залпом опрокинул содержимое кружки себе в рот.

– А ранили тебя как?

– В самом конце уже. Выскочил будто из-под земли какой-то башибузук, совсем мальчишка, и кинжалом меня в бок! Едва рукой успел прикрыться. Неприятное, скажу тебе ощущение, когда клинок по кости скребется. Крови было!

– А с башибузуком что сталось?

– Так прикололи его сразу, только один раз и успел меня ударить. И ведь как точно рассчитал, гаденыш, столько солдат и унтеров вокруг было, а он именно офицера выбрал. А я ведь после гибели ротного командира командование ротой принял, по старшинству производства!

– И если бы не это ранение, рота была бы твоей, – высказал догадку Алекс.

– Может, да, а может, и нет. Сам знаешь, желающих занять такую должность много. Но шанс был, а так, пока я в госпитале валялся – другого назначили.

– Переводись в армию, сразу роту получишь, плюс старшинство в выслуге.

Гвардеец задумался ненадолго, затем отрицательно покачал головой.

– Не-ет, привык уже в гвардии. К тому же у вас действительно служить надо, а еще и в какую-нибудь дыру могут загнать. Э-эх!

Последняя кружка, задетая взмахом гвардейской руки, совершила короткий полет со стола на пол, где и завершила свое существование, разлетевшись на несколько крупных осколков. «Да он пьян изрядно! И когда только успел так набраться». Алекс с трудом уговорил Вышеострожского лечь спать, накрыл его одеялом. Сам пристроился на крышке сундука.

Утром, оставив гвардейца похмеляться, капитан Магу отправился на поиски временного пристанища. После ночи, проведенной на твердом сундуке, болели спина и шея, урчал пустой живот. Послонявшись некоторое время по улочкам Ясена, Алекс по запаху обнаружил на одном из углов харчевню. Мясо подали пережаренным, кашу разваренной. Не удержавшись, капитан заказал пива.

Свет, падавший из маленького окошка, перекрыла чья-то тень.

– А-а, Горанович. Как ты меня нашел?

– У меня в Ясене есть друзья.

– А у меня – нет, только одного знакомого и встретил. Может, твои друзья мне с квартирой помогут?

– Помогут, только…

– Дня через два-три будут, телеграмму отцу я еще вчера отправил.

От еды Горанович отказался, пиво в кружке оказалось жуткой кислятиной. Не выпив и половины, офицер в компании себрийца отправился в гнездо местных контрабандистов. Дом находился на самом краю Ясена, со стороны гор можно подобраться незаметно, высокий забор укрывал происходящее во дворе от взглядов любопытных соседей.

Первым на стук в ворота отреагировал цепной пес. Пару минут спустя угрюмый мужик, перекинувшись с Горановичем несколькими фразами на незнакомом языке, впустил их во двор.

– Ты про то, где живешь, много не болтай, я за тебя поручился.

– Я не из болтливых, – заверил себрийца Алекс, – и помню, кому обязан жизнью. К тому же в пограничной страже не состою, и ловить контрабандистов в мои служебные обязанности не входит.

Офицеру отвели угловую комнату с видом на ворота и собачью будку. С другой стороны в окно были видны забор и скат крыши соседнего дома. Цену положили весьма умеренную, да еще и предложили питание с хозяйского стола, правда, за умеренную плату. Тем же вечером, после ужина, отметили новоселье местной вонючей водкой. Точнее, отмечали хозяин с Горановичем, Алекс и на этот раз ухитрился остаться трезвым, остальные основательно приложились к бутылке.