Не вернёмся, не свернём - Дмитрий Соловей Страница 56

Меня он сразу озадачил тем, что кабину пилота нужно закрывать от осадков, и стал рисовать эскизы. Я это молодое дарование поддержал, ввернув его же фразу, сказанную «в будущем» о том, что «летают только красивые самолёты».

День открытия первого авиашоу приближался. Народ носился как наскипидаренный. Трибуны для почётных гостей уже были сколочены. Срочно устанавливались буфетные павильоны, туалеты, огораживались места для парковок автомобилей. В предпоследний день Артём пригнал толпу декораторов с тюками тканей и цветочников, а Сергей привёз чуть ли не всех наших охранников с собаками. И это притом, что полицейских и жандармов хватало.

Количество зрителей, начавших прибывать с утра, меня так изумило, что я невольно растерялся. Мы рассчитывали на элитную публику, государя, великих князей, военных и специально приглашённых гостей. То, что примерно в полукилометре от аэродрома соберутся какие-то студенты и гимназисты, стало для нас сюрпризом. Их не прогоняли, но и не пропускали к огороженному полю.

Все пять самолётов, пока стояли напротив трибуны, поблескивая хромированными элементами (Артём настоял, чтобы такие обязательно были!) и свежим лаком. Пилотов я специально не выпускал на поле, чтобы парни не нервничали понапрасну. Там и без них была такая кутерьма! Чернов лично приехал, чтобы руководить десятью кинооператорами.

С волнением я посматривал на небо, где то набегали облака, то их раздувал ветер. Этот ветер мне тоже не нравился. У пилотов опыта мало, для них резкий порыв может стать фатальным. Серёга ругался с музыкантами и лично проверял микрофоны. Комментировать шоу поручили Туполеву. Артём обещал подстраховать и давать слово волнующемуся парнишке только для озвучивания технических деталей.

Рябушинский, Жуковский, Чаплыгин и Циолковский, приехавшие рано утром, категорически отказались размещаться на трибунах и стояли у барьера, жестикулируя и обсуждая что-то своё. К самолётам до начала полётов никого не допускали. Не думаю, что уважаемые профессора что-то открутили бы, но лучше проявить бдительность. Техники аппараты проверили, заправили и отрапортовали, что нареканий нет. Вот пусть так и будет. Позволим «растерзать» машинки после полёта. Если он, конечно, состоится. Мелкий дождь омрачил моё настроение. Хотя он быстро прекратился, успев только прибить пыль и намочить места на трибунах для части зрителей.

– Николай Иванович, мы все равно полетим, – убеждал меня Владимир Склифосовский. – Мы же пробовали, а тут почти и нет дождя. Нельзя перед государем опозориться.

– Полетите, полетите, – не стал я возражать. – Только подружку свою не вздумай к самолёту подпускать, – заметил я маячившую в толпе графиню Бобринскую.

Владимир сразу сообразил, о ком это я, и, чуть покраснев от смущения, пробормотал:

– Софья Алексеевна моя невеста. И она решительно настроена приобрести аппарат.

– Если останется таковой, – хмыкнул я, подразумевая, что и без графини найдутся желающие купить игрушку. – Всё, давай командуй по местам, – погнал я Владимира, приметив вдалеке кавалькаду автомобилей. Сиятельные особы изволили прибыть.

Дальнейшее действие по помпезности могло поспорить с Каннским фестивалем кинозвёзд. Специальные регулировщики притормаживали авто перед площадкой. Гость выходил, попадая сразу под внимание кинооператоров, дальше его сопровождал лакей по красной дорожке до трибуны. Автомобиль уезжал, освобождая место следующим господам. По времени это действо растянулось на час. Не знаю, кто и как сумел эти машины загнать по рангу, но дети и родня государя прибыли в последних авто. Наконец показался эксклюзивный вариант автомобиля с Георгием I и царицей.

Рёв на трибунах поднялся такой, что я чуть не оглох. Музыканты, начавшие играть марш, поняли бесперспективность своих действий и замолкли. С доверенными лицами от императора мы сразу оговорили порядок шоу. Затягивать вступительную часть ни у кого желания не было. Батюшка нам все самолёты ещё неделю назад освятил, приветственные речи произнесут после авиашоу. Правда, предусматривался вариант, что в случае непогоды выступления пойдут первыми. Небольшую вступительную речь Артём всё же сказал и вызвал пилотов на поле.

– Парни, кто нервничает, кто не уверен, лучше скажите, – суетился между лётчиками Склифосовский.

– Володя, это наши русские ребята, они ни бога, ни чёрта не боятся, сейчас покажут всему миру достижения страны, – вмешался я, подбадривая пилотов. – Первая группа, занять свои места!

Техники уже перетащили аэропланы чуть в сторону. Изначально машины стояли в рядок, но как только Артём взял в руки микрофон, техники засуетились, передвигая машины на запланированные места. Первым летел Владимир. Отказать Склифосовскому я просто не мог. Пусть он у нас и директор, но прежде всего лётчик.

– Есть, молодец! – следил я за показательным полётом.

О чём переговаривались и что обсуждали зрители на трибунах, мне не было слышно. Зато я оценил вопли ликования той молодёжи, что с утра оккупировала места на дальнем конце поля. Они и головные уборы вверх кидали, и сами прыгали, кричали что-то восторженное, и даже кинулись бежать вслед за самолётом.

– Максимальная скорость сто тридцать километров в час, крейсерская – сто, посадочная скорость шестьдесят километров, – звучал над трибунами мальчишеский голос Андрея Туполева. – Ёмкости бензобака хватил на перелёт дальностью двести километров, а в перспективе в два раза больше!

– Ура! – поддержали зрители эту техническую справку.

Приземлился Владимир на твёрдую четвёрочку. Впрочем, это я видел огрехи, для остальных всё прошло отлично, и Его Императорское Величество лично поаплодировал.

Следующие два самолёта взлетели один за другим. Они сделали широкий круг вокруг аэродрома и с шумом пролетели над трибуной. Пока один аэроплан заходил на посадку, второй коряво пытался что-то из фигур пилотажа изобразить. На этом самолёте как раз было напихано больше всего приборов, о чём и поведал публике Андрей Туполев. Приземлились оба самолёта без вопросов.

– Сейчас взлетает экипаж Алексея Белова, – взял микрофон Артём. – Он с напарникам летит в сторону столицы, где разбросает листки об авиации.

Пятый самолёт тоже был с пилотом и пассажиром. Отлетев на расстояние, пилот дал команду, и помощник выкинул за борт ящик. Бомбы и даже их имитацию жандармы не разрешили, но согласились на небольшой ящик.

– Подобным образом можно доставлять почту, медикаменты солдатам на поле боя, грузы и прочие необходимые в срочной доставке предметы, – пояснял Артём.

Снова поднялся в воздух первый самолёт, теперь уже с двойным экипажем. Помощник, сидящий за пилотом, зажёг дымовую шашку жёлтого оттенка. Артём продолжал просвещать публику, что таким образом подаются различные сигналы. Чепуха полная, но нужно же было продемонстрировать зрителям эффекты. Последний из оставшихся пилотов взял с собой Костика. С камерой, конечно! Тут мы публике честно не обещали ничего наверняка, честно признавшись, что проб не делали. Это первый в мире эксперимент. Государь снова изволил похлопать.