Война на пороге. Гильбертова пустыня - Елена Переслегина Страница 55

2008 год, март

Сама идея играть в СахГУ Первому не понравилась изначально. Университеты, особливо окраинные, стремительно изживали себя. Рабочее тело войны в виде молодежи имелось везде, а японцы здесь были ближе, и это не нравилось, сбивало, вызывало подозрения и мешало остальному действу. Первый отогнал эти мысли и постановил «играть там, где высвободили площадку». Информационная голограмма с его точки зрения, должна создаваться не перед границей, а глубоко в тылу. И вообще, он предпочитал альма- матер в Нижнем, где народ научился сначала много работать, а потом немного спать и снова много работать. Но человек предполагает, а система располагает. Как еще эти студенты сыграются с молодыми военными? Армия, даже самая продвинутая, предполагает некую дисциплину, как и сталинская «шарашка», впрочем. Студенты, каким бы Будущим их не пугать, — пофигисты по своей сути, да и не учил их никто: дальние земли, далекие от компетенций специалисты... Пре- подаватели-энтузиасты края - парочка харизматических лидеров из любви к земле или к предмету своему. Шестидесятые годы. Слезы одни, а не Учителя. Закон аккреции, понятно, переманивал всех подвижных во Владик и дальше — туда, где кипело, рождало пенки, выплескивалось в мир.

Еще препона — не согласился играть Щедровицкий. Он не жаловал военных. Генеральские погоны Первого были пока за горами... он и так не знал, каких богов благодарить за то, что Система разрешила ему эксперимент накануне выборов, когда вся страна замерла в ожидании сюрпризов и антреприз. У Первого было почти пять суток, Маша с собой и команда Горского как альтернатива всему неожиданному. Последних оказалось нелегко сорвать с работы, но интересы военного ведомства тут как раз-таки подправили дело. Сотня «рабочих тел», через четверо суток Игры, сдав отчеты, написанные в полном бреду, рассосались из пространства Игры, и вся эта «потешная война» обернулась для Первого мелькнувшим осознанием, что у него теперь есть небольшая армия. Еще Первый понял, что начал рано. Слишком. Их, его солдат, защитников, всех съест аккреция. Он был готов управлять запусками ракет, но запусками отрицательных антропотоков управлять не умел. Переписал всех игроков, на пожарный случай, и загнал себе в архив. Вдруг пригодятся на службе. Сегодня никто не брезговал резервом. Люди редели по сути и по количеству. Сегодня Второму не дали бы умереть... Грустно. На молодость его друга выпал ненужный период, он тогда вписался в Японию, и она выписала ему белый билет от службы до самой смерти.

Особенно удачно в игре проявился Гном. Ему бы командовать... Молодежь его поначалу возненавидела, а потом втайне восхищалась. Он был азартен, куда более чем они. И его выживание было его личным делом. Местную тетеньку-психолога он довел до истерики в первый день Игры, и она слилась, на этом наблюдатели от гражданского сахалинского общества кончились, а Игра приобрела характер неуправляемого термоядерного синтеза решений.

Приезжал Курильский Заводчик. Было чуть-чуть не до него, обиделся. Тогда Первый в последние сутки командировки слетал на Курилы и сам, таким образом, вышел из Игры и войны. Завод работал как часы. Техники прибавилось, а также морщинок на лице у олигарха. Его костюм был по-прежнему прост. Он не хотел власти атрибутов, потому что имел ее голыми руками.

— Все играешь? — спросил он нейтрально, как у мальца в песочнице.

Первый рассмеялся. Олигарх был старше его на десять лет.

— Хочу выиграть...

— Оставь мне материалы - я подумаю, что тут можно разместить на местности.

— Они секретные, — юродствовал Первый, попивая коньяк немеренной выдержки.

— Что, думаешь, узкоглазым покажу?

— Нет...Пришлю...А показать и не вредно. Мероприятие у нас открытое. Интеллектуальная собственность Игры по легенде вообще принадлежит СахГУ. Нужна же им хотя бы какая-то интеллектуальная собственность. На одних стоянках древнего человека и японском языке, каким бы правдоподобным он у восточников ваших не был, защиту острова не построишь ни в реальном, ни в онтологическом пространстве.

— Ты, конечно, друг мой, живешь в своем московском мире...Тут онтологии отродясь не было и свою не заведешь, тут нужно деятельность инспирировать, причем всеми своими жилами, что твой Щедровицкий, кстати, и делает. Уважаю. Грузить студентов нужно, почем зря, организованностями новых природ: может, что и вырастет от напряжения, а то они все, блин, экологи... Природа — вещь хорошая, но Бог сказал нам ею владеть...Я вот что думаю: прошло столетие с первой Русско-японской войны...Я бы ее вторую уже в 2004-м начал из любезности к Истории. Но вам виднее, и я, опять же, подготовиться успею.

— Нуда, - машинально, как в установочном докладе, произнес Первый. — Столетием ранее именно Япония и Россия явили собой пример вооруженного конфликта совершенно нового или, как говорят теперь, иного типа. Война твоя 1904— 1905 гг. стала неким прологом к глобальному мировому кризису, хоть он и наступил десятилетие спустя. Причем, ее можно считать прологом и к эпохе непрерывных войн — и «горячих», и разных холодных. Они ознаменовали наличие твоего завода на краю Ойкумены и наступление так называемой высшей точки индустриальной фазы. И тут им и тебе стало нечего хотеть, потому что кончилось все, что еще со вкусом можно потребить. Ну, и прочая ерунда случилась, капитализация упала, например.. Народ стал проситься в средневековье, не выдерживая темпа жизни, еще и коммунистические идеи рухнули. А демократия проституткой оказалась. Ну, сам знаешь все. Здесь Сахалин — просто учебник кризиса. В центре все либо смазано, либо подкрашено...