Полигон - Сергей Тюриков Страница 55

– Ну, Володя, давай по маленькой, за дровишки. Чтобы в баньке от них было всегда жарко, – огласил тост Николай Николаевич.

– За это грех не выпить, – поддержал предложение тестя Дымов.

– А как ты насчет баньки? – опять обратился тот к зятю.

– Да как? Уважаю! Как говорили пионеры, всегда готов! В разных банях мне пришлось бывать: и в турецкой, на камнях, и в финской сауне, и у киргизов в юрте по-черному, и на полигоне в палатке, но лучше нашей русской, с березовым веничком нет.

– Что правда, то правда, – подтвердил Николай Николаевич. Ну, тогда часа в три затопим. И попрошу, зятек, наносить воды в котел.

– Да без проблем.

Женщины с явным удовольствием смотрели на своих мужичков. Все было по делу, выпивка в меру и у них на глазах. Тайные сомнения в отношении зятя в душе Ольги Андреевны постепенно рассеивались. Тот оказался добродушным, отзывчивым и простым в общении. Особенно ее порадовало отношение его к Елене. Заметила, что он по имени ее не называл, а только «Солнце мое» и «Любовь моя». И это было не показное ласковое обращение.

Выпив еще по две рюмки водки, мужчины разошлись по своим делам. Дымов принес охапку дров в баню, натаскал воды. Баня была бревенчатой, с большим предбанником, моечным отделением и самой парилкой с полком в полный рост. Затем вновь принялся колоть чурки, а тесть продолжил ремонт забора.

Женщины убрали со стола, пропололи по грядке моркови и удалились в дом готовить ужин.

До трех часов куча чурок убавилась наполовину. К Дымову подошел тесть.

– Хорош, Володя, на сегодня, оставь остальное на завтра, а то с непривычки все болеть будет. Я затоплю сейчас баню и давай сложим колотые дрова в поленницу.

За час они с дровами управились и вернулись в дом.

– Солнце мое! А пиво к бане мы купить забыли, – с порога сказал Дымов.

– Не беда, дорогой, магазин рядом за углом, папа покажет. Магазин действительно оказался рядом, а напротив его открытый стадион с закрытым спортивным залом.

– Здесь у нас занимаются школьники. Взрослые вечерами играют летом в футбол, а зимой – в хоккей. Каждый год в день города здесь проводится выставка собак. Бывает, и воздухоплаватели на шарах отсюда взлетают или садятся во время фестиваля «Небесная ярмарка». В общем, такие у нас здесь достопримечательности, – пояснил Николай Николаевич.

Дома у женщин вовсю шло приготовление ужина. Запахи чего-то вкусного разносились по всему помещению. Решили ужинать после бани. В пять вечера баня уже была готова. Родители отправили молодых в первый жар. Ольга Андреевна вынесла из своей комнаты и передала им два свертка.

– Вот вам от нас подарки для бани. В свертках оказались махровые халаты. Поблагодарив родителей, те ушли в баню.

Дымов в первый раз так, на людях, шел с Еленой в баню и чувствовал какую-то неловкость. То же самое испытывала и Елена. Конечно, они и с Родионом вдвоем ходили в баню, но это было не то. С каким-то стеснением оба быстро разделись и зашли в парную. Елена при этом деловито взяла с собой свежий веник.

– Я, дорогой, люблю париться веничком, листья которого образуют типа шара. Так что смотри и мотай на ус. Тебе уже нынче придется с папой по веники ехать и вязать их. Запаривать тоже надо правильно. Для примера она сначала запарила веник кипятком в тазу и, плеснув воды в каменку, ошпарила его паром. От этой процедуры вяленые листья распарились и расправились.

– Спасибо, Солнце мое, за науку, а теперь, как говорил Ги де Мопассан, «ближе к телу». Ложись, я тебя попарю.

Дымов, как дирижер, размеренно размахивал над спиной жены веником, похлопывал ее от шеи до пят и чередовал с массажем. Елена лежала и балдела, закрыв глаза. Каждый мах приятно обжигал кожу, казалось жар пробирал до самых костей.

А от прикосновения его рук она вообще «улетала в космос». После окатывания холодной водой, кожа приятно покалывала тысячами иголок.

Градусник в парилке показывал 90 градусов. Дымову даже приходилось периодически надевать рукавицы, так как при каждом махе обжигало кисти рук. Но сам процесс ему явно нравился. «Колдуя» веником над женой, он любовался ее телом, особенно когда та поворачивалась на спину.

Те же чувства испытывал и он, когда они менялись местами и очередь парить была за Еленой. Они сделали по нескольку заходов в парилку. В перерывах в предбаннике Дымов потягивал холодное пиво, а Елена – чай, настоянный на травах.

Стеснения от созерцания голых тел у них как-то само собой прошли. Разглядывая волнующие формы жены, Дымов с усмешкой заметил:

– А знаешь, с тебя бы картины писать. Будь жив Рембрант, он бы точно тебя запечатлел. Он мастер был рисовать женщин с подобными сексуальными формами.

– И тебе бы нравилось, чтобы все пялились на меня, голую?

– Я бы гордился, что у меня такая красивая жена, а все остальные утирали бы слюни и завидовали мне.

– Нет уж, муж дорогой, – лукаво улыбаясь, заключила Елена. – Смотри и любуйся только ты один, ну и пользуй, конечно.

– Ну, если так, то я и сейчас бы не отказался попользовать.

Старенький диван со страшным скрипом принял оба голых тела.

Из бани Дымов и Елена вернулись веселые, раскрасневшиеся и в новых халатах.

– Что-то, молодежь, вы долгонько парились, – с улыбкой встретила их Ольга Андреевна. – Я уже забеспокоилась.

– Да нет, мама, просто я Володе сделала вводный инструктаж по поводу вязки веников и их запаривания.

– Ладно, отдыхайте, а мы с отцом пойдем. Нам сильный жар уже не в пользу.

Когда те ушли, Елена с Дымовым, обнявшись, уселись на диван и включили телевизор.

Ужин прошел дружно и весело. Ольга Андреевна с Еленой приготовили форель на пару с овощным гарниром. Под присказку «рыба посуху не ходит», Николай Николаевич достал чекушку, которую они с Дымовым и распили. Закончили трапезу чаем со стряпней. В хорошем и приподнятом настроении в одиннадцать часов все улеглись спать.

Следующий воскресный день начался, как и планировали. После завтрака Дымов размялся с дровами, закончил их колоть, и вместе с тестем они доложили поленницу. Елена с матерью пропололи несколько грядок и приготовили обед.

Разыгравшийся от работы аппетит гасили наваристой ухой из голов и хвостов форели, пельменями, чаем с шаньгами.

Об этой поездке к родителям Дымовы потом обменивались мнениями по дороге домой, в Пермь.

– Думаю, Солнце мое, они ко мне хорошо относятся, без подхалимажа. Чем больше общаюсь с твоими родителями, тем все больше они мне нравятся. Глядишь, скоро буду у них любимым зятем.

– Приятно слышать, дорогой, я этому очень рада. С первым зятем таких отношений не было, да и вообще никаких не было. А ты произвел на них приятное впечатление, не величаешься.

– Значит, будут теперь у нас одни родители на двоих, – подвел итог Дымов.