Брешь - Ли Патрик Страница 55

Размер камеры девять на семь футов. Решеток нет. Только четыре бетонных стены, выкрашенные в самый отвратительный оттенок синего цвета, да стальная дверь со встроенным в нее двухдюймовым вертикальным глазком. Это единственное окно в камере. В потолок вделан люминесцентный светильник, который никогда не отключается. Правда, с декабря свет сделался каким-то неровным, а лампа то и дело начинает мигать, вызывает у Трэвиса головную боль сразу позади глаз. Вот уже восемь лет он каждый день проводит в этой камере двадцать три с половиной часа.

Над его койкой пришпилено отпечатанное письмо, полученное три месяца назад. Оно извещает о том, что его родители были убиты, застрелены на перекрестке в Миннеаполисе, когда дожидались смены сигнала светофора. Два детектива приходили к нему, задавали дежурные вопросы и порадовали Трэвиса своим откровенным равнодушием к смерти мистера и миссис Чейз.

Помимо этого извещения он получает письма только от брата, но все они сложены под кроватью, чтобы не попадаться ему на глаза и не заставлять думать о том, чем пропитано все их содержание, угадываемое между строк. Джеф уверен в том, что действия Трэвиса той ночью 1993 года были единственной причиной, по которой он сам оказался не вовлеченным в семейный бизнес.

Трэвис лежит на кровати, закрыв глаза, чтобы не видеть раздражающего мигания. Это мало помогает, но порой ему удается на какое-то время просто забыть о чертовом мигании, даже когда оно имеет место. Умение избавить свое сознание от чего-либо очень полезно, когда находишься в подобном заведении. Днями. Месяцами. Годами. Уйма времени позади и впереди. Умение отрешиться от всего этого очень важно, чтобы не сойти с ума.

Он встает с койки и начинает мерить шагами камеру, едва ли сознавая, почему это делает. Такое происходит автоматически несколько раз в день. Маршрут все время один и тот же: от двери до туалета, от туалета до двери, от двери до туалета.

Неожиданно щелкает замок, и охранник открывает дверь. При этом Трэвис чувствует, что тюремщик нервничает. Это странно.

В камеру входит мужчина в дорогом костюме, и охранник закрывает за ним дверь. У мужчины седеющие на висках волосы, его глаза даже здесь, в комнате без окон, скрыты за темными очками. Поморщившись при виде мигающего света, он говорит:

— Привет, Трэвис. Меня зовут Аарон Пилгрим.

Он подает Трэвису руку, словно собираясь ее пожать, но оказалось, что он протянул ему какой-то предмет. Ярко-синий шар размером с бейсбольный мяч. Он излучает волны гипнотизирующего света, так что Трэвис берет его, даже не подумав о том, чтобы отказаться.

Едва он прикасается к предмету, как в его голове звучит голос. Голос, который он не чаял услышать уже никогда в жизни.

— Трэвис, — слышит он, и у него подкашиваются ноги. Он тяжело садится обратно на койку.

Эмили.

Сквозь синее свечение, ставшее всем, что сейчас для него важно, он смутно осознает, что этот посетитель, Пилгрим, чему-то улыбается. Ну и пусть, в настоящий момент это не имеет для него значения. Ничто не имеет значения.

Трэвис произносит ее имя. Свечение откликается трепетом, а потом подстраивает собственную пульсацию под ритм его сердца.

— Наш разговор будет недолгим, — говорит Эмили. — И в этот раз, и в следующий, спустя годы, когда мы встретимся снова на Аляске. Но зато в третий раз… о, милый. Наша третья встреча — это будет сплошное очарование.

— Почему ты не можешь остаться со мной сейчас? — просит Трэвис, и в голосе его звучит щемящая тоска. Он еще не расстался с ней, а уже страдает от разлуки.

— У меня есть работа, которую следует выполнить, — ответила Эмили. — Сложная работа. Боюсь, милый, я не могу объяснить тебе, в чем она состоит, — во всяком случае, здесь и сейчас. Когда-нибудь потом, да. А пока, если тебе это поможет, знай, что ты для меня важнее всех на свете. Гораздо важнее того ухмыляющегося осла, что стоит тут в камере. Из шести миллиардов человек ты — именно тот, в чьем участии я нуждаюсь больше всего. Ты — незаменимый компонент моего плана.