Стражники Иерусалима - Франциска Вульф Страница 55

– Ах вот как? – Анна до рези в глазах вглядывалась в убористые строчки и в рисунок, но так и не смогла обнаружить ничего необычного. Ну письмо, старое письмо с рисунком. Почему оно было столь чрезвычайно важным?

– Как и книга, меж страниц которой оно, как можно предположить, пролежало столетия, это письмо написано по-английски, – объяснил Козимо. – Нам с Ансельмо потребовалось немало времени, прежде чем мы смогли расшифровать его. Чернила сильно поблекли, пергамент, будучи плохого качества, пожелтел и почти рассыпается. Вы владеете английским языком, синьорина?

Анна хотела было ответить на его вопрос утвердительно, но вспомнила, что тот английский, которым она владела в совершенстве как вторым родным, был современным языком. От средневекового английского у нее в лучшем случае остались отрывочные школьные знания, когда они читали в оригинале Шекспира. Это был довольно скудный объем, в конце концов, прошло не меньше пятнадцати лет. Поэтому она честно покачала головой.

– Боюсь, не слишком хорошо.

Козимо кивнул.

– Тогда я вам поясню или зачитаю, – что написано в этом письме. – Он откашлялся и начал читать. Его голос неожиданно изменился настолько, что Анна явственно увидела перед собой другого человека – рыцаря в измятых, запыленных доспехах, с залитым кровью, искореженным гербом крестоносцев.

«Брат мой во Христе!

Когда эти строки дойдут до вас, меня, вероятно, уже не будет на этом свете. Только избежали мы благополучно басурманского меча в Святом Городе, как уже другая напасть настигла нас на чужбине – чума. Патера Эндрю она уже унесла, упокой Господь его душу. Патер Жак и патер Питер впали в тяжелое беспамятство и только бредят, а я слабею с каждым часом. Я так надеялся, что хотя бы один из нас доберется с новостями до Гластонбери. Но похоже, нам не суждено лично передать вам новости. А посему посылаю вам эту книгу, вкладывая в нее письмо в надежде, что оно не попадет в чужие руки. Ибо это письмо назовет вам место, где хранится следующая страница «Проклятия Мерлина». Мы нашли ее по счастливому стечению обстоятельств, когда, окруженные мусульманами в Святом Городе, загнанные в церковь, мы несколько дней выдерживали осаду. Пет ни малейшего сомнения в подлинности этого манускрипта, ибо на пергаменте изображен знак сокола, такой же, как на том, что хранится у нас в монастыре. И – о брат во Христе, мы едва могли поверить в это! – похоже, мы имеем дело с уже знакомым нам почерком. Поскольку судьба наша была неопределенной, мы тут же положили пергамент обратно в тайник. И даже когда один из монахов показал нам тайный выход из города, мы оставили его там, опасаясь, что во время нашего долгого, полного опасностей путешествия он может быть утрачен или попадет в посторонние руки. И вот судьба вновь забросила нас в чужую страну, и надежды вернуться живыми на родину у нас не осталось. Но я нарисовал вам расположение тайника, в котором мы обнаружили пергамент, насколько это сохранилось в моей памяти, с тем чтобы вы могли сами отправиться в путешествие и завладеть бесценной рукописью, когда мусульмане будут изгнаны из Святого Города.

Будьте здоровы, брат. Да пребудет с вами мир Господень на далекой чужбине. Молитесь за наши души,

Ваш брат во Христе

патер Джозеф де Сен-Клэр».

Козимо осторожно положил пергамент обратно на стол.

– Проведенные нами расследования показали следующее: в 1190 году некоторые рассеянные группы крестоносцев, которым с неимоверными трудностями удалось бежать из захваченного Салах-ад-дином Иерусалима, скитались по Австрии, Швейцарии и Франции. К одной из них, должно быть, принадлежал этот патер Джозеф. – Он задумчиво покачал головой. – Представляю, как это было ужасно. Только-только избежав кошмара войны и грозящего плена, эти несчастные парни угодили прямо в лапы чумы. Ослабленные после военных тягот, они не смогли долго противостоять эпидемии. Конец их был плачевен – по большей части безымянно, вдали от родины, без друзей и близких, которые могли бы позаботиться о подобающем погребении. Скорее всего, трупы их, как и большинства жертв чумы, были сожжены, а пепел зарыт в одной из общих могил, коих предостаточно во всем мире. – Он провел рукой по пергаменту, словно желая погладить его. – Мы даже не знаем, где они находились, когда патер Джозеф сочинял это послание. Быть может, недалеко от Вены? А может, уже вступили на французскую землю? Никто уже не даст ответа на этот вопрос. И даже письмо не достигло своего адресата. Может, и в этом виновата чума. Чума лютовала несколько лет так сильно, что обезлюдели целые земли. Может, почтовую карету ограбили, или же посыльный оказался недобросовестным и продал книгу за пару монет? Кто теперь знает...

Анна изумленно взглянула на Козимо. Почему он принимал такое живое участие в судьбе человека, который умер почти три столетия назад и с которым его ничто не связывало? Этот патер Джозеф, скорее всего, был англичанином, даже не его соотечественником.

– Как только мы расшифровали письмо и осознали его смысл, мы с Ансельмо отправились в Англию, чтобы поискать там первую рукопись. Монастыря, упомянутого патером Джозефом, увы, больше не существовало. Сгорел более ста лет назад, и его уже не восстанавливали. Нас ожидали одни руины. – Голос его дрогнул, и Анне показалось, что он с трудом сдерживает слезы. Расстроенные планы патера Джозефа, похоже, задели его за живое. – Люди из окрестных деревень растаскали камни с монастырских развалин для починки домов и сараев.

– Стало быть, вам не удалось найти пергамент, который хранили там монахи?

– Нет, – ответил Козимо, снова медленно и осторожно сворачивая свиток и вкладывая его обратно в футляр, – мы нашли его. Он был спрятан в склепе. Мы целыми днями искали его и уже готовы были прекратить поиски, но, к счастью, у Ансельмо нюх, как у хорошей охотничьей собаки.

– И что было там написано?

– Это была вторая страница, – тихо ответил Козимо. – Вторая страница рецепта эликсира вечности, которая отсутствовала у нас до этого.

Анна задумалась. В Гамбурге Козимо рассказывал ей, что там были перечислены все последствия эликсира – продление жизни, кажущаяся вечная молодость, защита от болезней и старения – и безумие. Именно по этой причине Козимо был в таком подавленном настроении? Письмо будило в нем воспоминания о том, что по вине эликсира сталось с его другом Джакомо?

Он горько засмеялся:

– Собственно говоря, в рукописи не было почти ничего, чего бы я уже не знал или, во всяком случае, о чем не догадывался. Пусть даже у меня не было четкой картины по поводу того, повлияло бы это знание на мое тогдашнее решение изготовить эликсир или нет. Высокомерная и легкомысленная молодежь с улыбкой отвергает все предостережения. – Он пригладил непокорные волосы. – Лишь одну безусловно важную информацию нам удалось извлечь из второй страницы. Существует еще один рецепт. Рецепт, с помощью которого можно хотя бы частично свести на нет последствия приема эликсира, то есть противоядие. – Глаза Козимо сузились. Он вперил взор куда-то вдаль, при этом вцепился пальцами в край стола, так что побелели костяшки. – На основании письма я полагаю, что манускрипт, обнаруженный патером Джозефом в Иерусалиме, как раз и содержит этот самый рецепт. Я убежден, что тогда он был спрятан в одной из здешних церквей. И питаю отчаянную надежду, что он все еще лежит там. – Он тяжело дышал. – Вы правы, синьорина Анна, время не терпит. Ибо мы опасаемся, что Джакомо также знает о существовании этого манускрипта и повсюду ищет его.