Филогенез - Алан Дин Фостер Страница 55

Неуклюжий летун с доисторической внешностью оказался гоацином. Чило подумал, что, если есть на свете птица, похожая на динозавра, это, несомненно, она самая. Тут Монтойя перевел взгляд с красноглазого лесного обитателя на куда более странное существо рядом с собой.

Транкс нашел себе подходящее бревно и улегся спать на нем. Три ноги свешивались с одной стороны, три с другой, а передняя пара рук была аккуратно сложена под грудью, если можно так назвать переднюю часть тела гигантского насекомого. Поскольку у транкса не имелось непрозрачных век, а была только тоненькая, прозрачная мембрана, которая временами опускалась, защищая золотые глаза, определить, спит он или бодрствует, казалось невозможно. Чило осторожно подошел ближе. Судя по отсутствию какой-либо реакции и по тому, что грудь транкса продолжала равномерно вздыматься и опадать, как кузнечные меха, существо по-прежнему пребывало в тех неведомых краях, куда отправляются он и ему подобные, выключая свое сознание на ночь.

«Интересно, какие сны снятся этим инопланетянам?» — подумал Чило.

Он впервые оказался так близко к транксу, что мог коснуться его рукой. Вблизи крепкий аромат стал еще сильнее. Склонившись, Чило увидел собственное отражение в десятках мелких зрачков золотого глаза. Ряд небольших дырочек в сине-зеленом хитиновом панцире транкса ритмично пульсировал, показывая, чем существо дышит. Чуткие перистые усики свисали двумя дугами с гладкого выпуклого черепа.

Чило протянул руку и провел пальцами по блестящему экзоскелету надкрылья. Хитин оказался твердым, гладким, чуть прохладным на ощупь, похожим на пластик или какойнибудь тщательно отполированный строительный материал. Чило провел рукой ниже и принялся ощупывать ногу. Он никак не мог избавиться от чувства, будто исследует не живое существо, а какую-то машину. Однако это чувство развеялось мгновенно, как только транкс проснулся.

Испуганный неожиданным прикосновением человека, Десвендапур пронзительно застрекотал и рефлекторно дернул всеми шестью ногами. Одна нога попала Чило в бедро и заставила его отшатнуться. Отчаянно трепыхаясь, разбуженный поэт соскользнул со своей импровизированной кровати и плюхнулся боком на влажную, устланную палой листвой землю. Он поспешно вскочил и уставился на человека, стоящего по ту сторону бревна.

— Что ты делаешь?

— Спокойно, спокойно! — сказал Чило.— Ничего страшного.

— Как я могу быть в этом уверен? Люди славятся своими странными повадками!

С этими словами Десвендапур осмотрел свое тело. Но вроде бы все было в порядке, все части тела остались на месте.

Человек насмешливо хмыкнул.

— Послушай, у меня едва хватило духу прикоснуться к тебе!

— Тогда зачем же ты прикасался? — обвиняющим тоном осведомился Дес.

— Чтобы убедиться, что могу так поступить. Не беспокойся, больше не буду.

Чило потер пальцы друг о друга, словно пытаясь стереть грязь или сало.

— Словно за старую мебель взялся!

Поэт подошел к своему мешку и проверил замок. Замок выглядел нетронутым, но Дес предпочел тщательно обследовать содержимое, чтобы убедиться, все ли вещи на месте.

— Это лучше, чем прикасаться к плоти, которая подается под пальцами! — он передернул усиками.— Мягкое, упругое мясо, удерживаемое лишь тонким слоем эластичного эпидермиса, состоящее из мышц, пропитанных кровью, выставленное на воздух! Непристойность какая-то. Просто не понимаю, о чем думала природа, когда создавала подобные формы жизни и строила их наизнанку!

— Сам ты наизнанку! — Чило отошел туда, где лежали его собственные вещи, присел на корточки и задумался, чем бы позавтракать.— Это ж надо: носить собственный скелет снаружи!

— И мало того, что все ваши опоры находятся внутри тела,— продолжал Десвендапур,— вы еще в придачу отличаетесь безумным разнообразием цветов! Где же гармония, где последовательность? Наша окраска только густеет и темнеет с годами, в соответствии с естественным ходом времени. А ваш цвет меняется, только когда вы больны, причем часть этих болезней вы вызываете у себя по доброй воле. И вдобавок ваше тело увядает!

Иструки транкса во время этого монолога пребывали в непрерывном движении. Чило понятия не имел, что хочет сказать жук своими красноречивыми жестами, но мог предположить, что они соответствуют смыслу сказанного.

— Из-за ваших недостатков, являющихся неизбежными последствиями порочной генетики, я испытываю инстинктивную жалость к вам.

— Ну, спасибочки! — ответил Чило, готовя немудреный завтрак. Интересно, способен ли жук распознавать иронию? Да нет, вряд ли.— Не то чтобы мне очень хотелось докопаться до причины, но все-таки, почему?

В ответ иструка и стопорука по одну сторону блестящего тела принялись жестикулировать в унисон.

— Ваш эпидермис невероятно уязвим! Его так легко повредить! Просто чудо, что вам удалось выжить как виду. Ведь, кажется, любой, даже самый мимолетный ваш контакт с окружающей средой непременно должен закончиться получением тяжелых ранений!

— Ну, наша шкура куда прочнее, чем ты думаешь.

В доказательство Чило ущипнул себя за тыльную сторону кисти. Десвендапур, охваченный смешанным восторгом и отвращением, не мог отвести глаз от этого невероятного зрелища, жуткого и в то же время захватывающего. Непристойное стихотворное описание, возникшее в его мыслях, было, пожалуй, достаточно скользким, чтобы вызвать сомнения у возможного цензора.

— Вот.

Чило подошел к инопланетянину, закатал рукав рубашки и протянул руку.

— Потрогай сам.

— Нет!

Решимость, которая завела Десвендапура столь далеко, заметно поколебалась при виде обнаженной, почти прозрачной кожи с отчетливо видимыми составляющими: выпуклыми мышцами, связками и кровью. Дес знал, что рыхлая и эластичная плоть млекопитающего подастся под его пальцами. Когда он это представил, поэт почувствовал, как его желудок готов расстаться с еще непереваренными остатками вчерашнего ужина.

Десвендапур взял себя в руки и преодолел приступ малодушия. Если он желал спокойного, безопасного вдохновения, ему следовало остаться на Ивовице, сделать обычную карьеру и дослужиться до какого-нибудь академического поста. Однако он отказался от всего этого и прибыл сюда, на родную планету людей, незаконно, в одиночку… Он поднял иструку и дотронулся до человека.

Все четыре тонких пальца были сложены вместе. Они имели одинаковую длину, короче человеческого большого пальца. Коснувшись обнаженной плоти, Десвендапур ощутил жар, пылающий изнутри. «Неудивительно, что людям приходится есть так много»,— подумал он. Без нормального экзоскелета, который защищал бы двуногих от охлаждения, они, очевидно, теряют огромное количество тепловой энергии. А как им удается погружаться в воду и не гибнуть от гипотермии, оставалось одной из великих загадок природы, которую лучше оставить ксенобиологам.

Когда кожа и мясо человека сжались и приподнялись между пальцами Деса, транкса едва не стошнило. Однако сдавливание, похоже, ничуть не повредило человеку и не причинило ему ни малейшей боли, хотя если бы транкс надавил сильнее, то наверняка повредил бы кожу. Иструка, рассчитанная на тонкую работу, не могла бы развить такого давления, а вот стопорука — вполне. Впрочем, проверять это поэт не собирался.