Моя темная королева - Кристина Тэ Страница 55

Ведь именно она – ключ к нашему спасению.

Рассказ мой короток, но и его не получается закончить, потому что Искра отбрасывает форму и бежит ко мне. Хоть клинок не достает – видимо, собираясь убить меня голыми руками.

Встать я не успеваю, а потому решаю вовсе не шевелиться и Кайо, явно вознамерившегося прикрыть меня стеной мглы, удерживаю.

Ни к чему тратить энергию на сопротивление тому, чьи боль и гнев вполне обоснованны.

Однако Волк думает иначе и перехватывает Искру на полпути. Та дергается, брыкается, рычит, но, не уступая ему в росте, в силе явно проигрывает.

– Ты бросила Охотника там! – кричит она, тщетно трепыхаясь в кольце рук Волка.

Оправдаться нечем, и я киваю.

– Он шел за тобой, как пес, за тебя полез на мечи, а ты…

– Это была его дорога, Искра, – перебивает Принц внезапно ледяным тоном. – Он сам ее выбрал, на ней же и погиб.

– Ничего он не выбирал! – снова взвивается Искра, и Волк оттаскивает ее подальше. – Наслушался ерунды, а эта… эта… она ведь даже не проверила…

– Я пыталась его исцелить, хоть он и противился, – говорю я. – Сказал, что его смерть чем-то поможет…

– А ты и рада, да? Удобно ведь… можно бросить его гнить в подземелье. Без могилы, без памяти. Он бы тебя не оставил даже мертвую!

– Он – здоровый мужик, который мог десятерых вытащить одной левой, – вдруг подает голос Волк и, разжав руки, практически отталкивает ее от себя. – А она – однорукая девчонка, что саму себя с трудом носит. Включи уже голову и успокойся. Скоро все кончится, и мы его заберем.

Искра застывает, широко расставив ноги и стиснув кулаки. Она мельком смотрит на мое пустое плечо – благо без капли жалости – и поворачивается к Волку.

– Ты. Обещал, – говорит раздельно. – Не дал ему помочь. Сказал, что мы заберем… заберем их обоих…

Под конец слова уже с трудом протискиваются сквозь ее сжатые зубы и больше похожи на невнятные хрипы. А потом Искра делает шаг и вспыхивает.

Буквально.

Огонь обхватывает ее всю сразу, целиком, от макушки до носков сапог, и явно не причиняет вреда ни коже, ни одежде, ни волосам. Последние, вырвавшись из косы, будто и сами становятся пламенем и колышутся в искаженном воздухе искрящимися язычками.

Прежде я такого огня не видела: призрачного, мерцающего, словно впитавшего в себя все оттенки солнца. Даже Волк управляет совсем другим, и все же первым делом я смотрю именно на него, но натыкаюсь на полный изумления ответный взгляд.

Искра точно загорелась без его помощи. И без моей. И тем более без помощи Принца, который единственный в комнате не теряет дара речи: наверное, видит не то же, что мы.

– Ух ты! – восклицает он. – Это что за магия?

Вот и мне тоже интересно…

Однако сильнее всех поражена сама Искра. Она сначала вздрагивает, потом замирает, затем трясет руками и ногами, словно надеется сбить пламя, а в итоге выставляет перед собой полыхающие ладони и ошарашенно смотрит на них как на чужие. И я отчетливо улавливаю миг, когда она понимает, что может всем этим повелевать.

Миг осознания собственного могущества.

Огонь кружит воронкой в ее ногах, скользит по телу, ласковой кошкой льнет к одежде и, наконец, весь перетекает за спину и распахивается двумя призрачно-рыжими крыльями, такими огромными, что они простираются от стены до стены. Они кажутся жидкими, и огненные капли падают с перьев на каменный пол. Искра ведет плечом, словно проверяя свои возможности, и одно крыло резко взмывает вверх и вниз, упираясь в стены и потолок, но спокойно проходя сквозь деревянного коня, отчего хвост его с грохотом отваливается, а по телу расползаются черно-алые молнии.

– Что сломали? – тут же настораживается Принц, и я только теперь замечаю, что он потихоньку пятится все дальше и дальше от Искры.

Или все ближе и ближе ко мне.

Волк меж тем неотрывно смотрит на крылья, уже не удивленно, скорее… обреченно. А потом медленно, нехотя, будто кто-то давит ему на плечи, опускается на одно колено и на секунду склоняет голову.

– Как их убрать? – срывающимся шепотом спрашивает у него Искра.

Волк встает, делает несколько шагов ей навстречу и сжимает ее ладони в своих.

– Закрой глаза и расслабься.

Искра слушается беспрекословно. Лицо ее, впрочем, совсем не выглядит расслабленным – желваки играют, брови сведены, – но крылья будто становятся еще прозрачнее.

Светлее. Безобиднее.

Волк что-то говорит, с моего места не разобрать, Искра кивает, а в следующее мгновение без чувств падает ему на руки. Слава богам, уже без крыльев.

И в моей голове наконец-то складывается целая картинка. Почти.

Надо только задать правильный вопрос.

– Что вы знаете о жар-птицах?

Я сижу возле спящей Искры на чем-то вроде детской кровати, явно сколоченной второпях и кем-то не слишком умелым, а Принц и Волк, укрывшись за конем, пытаются поделить добытую форму стражников.

Они уверены, что в таком виде смогут беспрепятственно передвигаться по дворцу, но, по мне, для этого у них слишком отчетливые лица. Хотя… если держаться в тени и не приближаться к твоим настоящим солдатам, то хоть несколько мгновений форы нам обеспечены. Точнее, им. Одежду Искра добыла только для двоих.

– Закрытый народ и, по некоторым сведениям, давно вымерший. – Голос Принца звучит приглушенно, словно сквозь несколько слоев ткани, и сопровождается громким сопением.

– Как видишь, не совсем, – замечаю я, разглядывая умиротворенное лицо Искры.

Дышит она ровно, так что я не сомневаюсь: это крепкий, здоровый сон, накатывающий на всякого мага после неразумного выплеска силы. В первый раз у всех так, а что он у нее был первый – это наверняка.

– Ну не то чтобы вижу, – ехидничает Принц, – но чары и впрямь занятные. Может, кто из предков пошалил? Кровь, она ж всякое запоминает и выдает сюрпризы поколения спустя.

– Она чистокровная, – подает голос Волк и тут же выходит из укрытия, облаченный в слегка великоватую форму.

Плечи мундира не на месте, штаны явно держатся только благодаря затянутому поясу, но если не присматриваться… Нет, все равно не стражник – среди них таких лунных волос и раскосых желтых глаз не встретишь. Только мутные пятна вместо голов.

– Ты поэтому поклонился? – спрашиваю я.

Волк морщится:

– Старая история.

– Самое время для старых историй.