Сотник из будущего. Южный рубеж - Андрей Булычев Страница 55

Наряду с ухой подавали кальи –блюдо русской и финской кухни, который представлял собой рыбный суп, сваренный на огуречном рассоле из стерляди.

К каждой подаваемой ухе следовало свое, тельное блюдо, то есть тесто из рыбной мякоти с приправами, которое запекали в форме различных фигурок (кружков, полумесяцев, поросенка, гуся, рыбы и т.п.).Ну, и обязательным рыбным блюдом традиционно были также пироги и пирожки с начинками из рубленой рыбы, с визигой, сельдью, сигом и прочими видами рыбы.

Хмельных напитков выставлялось на пир тоже великое множество.

Был тут «ол» – древнерусский аналог пива, в который традиционно добавляли полынь. Это растение не только придавало ему приятный привкус, но и усиливало сам алкогольный эффект хмеля.

Берёзовица – переброженный берёзовый сок, который несколько лет для крепости настаивали в дубовых бочках.

Вишняк – напиток, который требовал холодного брожения. Готовили его из вишни, которую собирали, перемалывали, заливали мёдом, а затем долго настаивали. Крепкая настойка долго готовилась, но зато она и хранилась годами. На выходе же получалось что-то среднее между крепкой медовухой и слабоалкогольным вином.

Ну и, собственно, основной хмельной напиток Руси.

Мёд подавался варёный, хмельной и ставленый. Самым простым был варёный и готовился он буквально за один месяц по технологии, сравнимой с варением пиво. Хмельной делался за три-пять лет, и он начинал бродить на смеси ягод и мёда, выстаиваясь затем в бочках. Самым долгим было изготовить мёд ставленый, который выстаивался порой по 15-20, а иной раз, что и по 40 лет.

Было на столе и вино из дальних южных стран. В основном предпочтение тут отдавалось красным винам.

Гостей веселили, играя на гуслях, сопелках, дудочках, свирелях и бубенцах музыканты. Развлекали своей потешной возней скоморохи.

Князем Давыд Мстиславович был радушным. И не было того чванства и неискренности, какое наблюдал не единожды Василий на подобных пирах у других властителей. То ли тому причиной было само маленькое княжество, где, по сути, каждый друг друга знал, то ли сам удалой князь так всё устроил. Однако, каждый чувствовал себя свободно и веселился от души. Да и было чему радоваться. Ведь был разбит сильный и превосходящий многократно числом враг. Свои же потери были минимальными.

На пир, кроме Василия, были званы одиннадцать человек от Дозорной сотни, все её командиры десятков и взводов. И уже не раз поднимались бокалы да рога с хмельным за доблестных союзников Новгородцев. По достоинству были оценены их ратное умение и сметливость, что помогли отстоять княжество от супостата. И каждому дружиннику были выделены дорогие подарки. Командиры же получили по большой серебрянной шейной гривне. А Василию Давыд Мстиславович прямо на пиру одел прилюдно золотую шейную гривну, считающейся на Руси знаком высшей признательности от Княжьей власти, своего рода орден самого высокого достоинства.

– За твою доблесть и честь воинскую хочу с тобой выпить! – с акцентом выговорил ему скандинав Аскольд, – Нехорошо мы с тобой как то наше знакомство начали, сотник.

– Так давай поправим? – усмехнулся Василий и подал скандинаву полный рог ставленого мёда.

– А давай! – согласился дан и протянул такой же, если не больше, Василию. Оба воина посмотрели на свои посудины, расхохотались. Но деваться-то уже было некуда, и они стоя выпили их каждый до самой капли. А за тем обнялись под одобрительный рёв дружин. Так у Василия появился ещё один друг из хороших воинов в Торопецком княжестве.

Дозорная Новгородская сотня с приданным ей степным взводом уходила обратно к себе в поместье ранним утром третьего октября. Путь ей предстоял тяжёлый и долгий. Предстояло преодолеть более пятисот вёрст верхами по осеннему бездорожью и непогоде. Но это был путь к себе домой, и всадники были веселы и радостны. А с крепостных стен вслед уходящим Новгородцам махали вслед многочисленные провожающие.

В добрый путь!