Пришелец - Фёдор Быханов Страница 54

И когда тот добрался до стоящего впереди Жреца, ему уже можно было не на словах, а на деле хвастаться перед коллегой своей будущей щедростью.

С этой целью, будто ненароком, шаман оступился. Рассыпав при этом своем созерцателе, прямо на каменный пол башни, кое-что из только что полученных безвозмездно презентов однокрасочных.

Тут же обратился и за помощью.

— Помоги, Жрец, собрать подарки, — заявил мсье. — Детям везу!

И горделиво добавил:

— Взрослым — тоже!

Иначе не мог поступить. Так как увидел, что вместе с прочим добром Жрец поднимал с пола и бросал в его короб, заветные на всех континентах и частях света, пачки контрацептивов. Из коих каждый был надежно упакован в красноречивую обертку с яркой молодухой, пожертвовавшей свою одежду голодающим безработным обеих Америк и заманчивой надписью мелкими буквами вокруг ее достаточно крупных для холостого мужчины форм — «Анти-СПИД».

Разговор продолжился после того, как с пола подняли все до последнего противозачаточного средства.

— А я вот маслицем разжился для братьев по племени! — внешне вполне простодушно, но с далеко идущими планами, объявил Жрец. — Терновым.

Он счастливо улыбнулся:

— Намажусь им вместо одевания колючего венца. Когда поведаю островитянам о гонениях, устроенных в столице на их самозабвенных Жрецов.

При этом, во время начавшегося откровенного разговора месье Макароноухий неустанно шевелил собственным «серым веществом», глубоко запрятанным под кудрявую причёску островитянина с неизменным оселедцем из нечесаных с рождения волос.

Только делал это он вовсе не для достойного продолжения столь интересного и полезного им обоим диалога с коллегой. Ему хотелось немедленно повторить перед другими столь удачный фокус с просыпавшимися презервативами.

— Кого бы еще щедростью удивить? — себе под нос прошептал он, оглядываясь по сторонам. Так как именно это, внезапно вспомнившееся качество и должно было поспособствовать в допуске на спецрейс, везущий на истомившийся в ожидании помощи Богатый остров бесхозные «данайцы».

Однако и соперники не дремали.

— Вот еще кое-кто идет, — раздалось под боком.

Кандидат на проявление щедрости глянул в указанную сторону и заодно дал всему увиденному необходимые пояснения:

— Из цирка фокусник!

Этой фразой он не ограничился.

— И за страх, и за совесть работает на господина Ва-Банкова, — жарко зашептал, забыв про свой нормандский акцент, откровенно возбужденный и не только упаковками своих даров ил липового короба, Шаман, шевеля своими толстыми, как у Бельмондо, губами прямо в трепетавшее от нетерпения ухо Жреца.

Но такое горячее участие в судьбе явного и честь по чести обелеченного пассажира от простого, не имеющего никаких на это надежд, только еще жалкого претендента на место в шерстяном персидском лайнере, имело двойной смысл.

И, как тут же оказалось, не было совершенно безвозмездным. Что и выяснилось в момент, когда тот же льстивый голос месье Макароноухого вдруг обрел и откровенно заискивающие нотки, упомянув сподвижников классиков научного учения однокрасочных пролетариев всех стран:

— Будь камрадом, плесни маслица под ноги, чтобы я еще натуральнее упал перед ними. Да попросил помочь собрать рассыпавшиеся подарки для детей…

— И взрослых! — по привычки все доводить до логического конца, уточнил Жрец, взявшись за выполнение просьбы бывшего товарища по борьбе.

Делал он это не без жалости к этому своему, такому важному, ресурсу, нежно раскупоривая баночку с терновым маслом.

Ему, не первый год ходившему в генеральных вождях, уже давно и не только в ходе этой неожиданной встречи стало многое понятным. В том числе и по поводу совершенно оправданного и не рушимо кардинального расхождения их с Шаманом, как жизненных, так и политических интересов. Теперь же он точно утвердился во мнении о том, что лично для себя не видит перспективы совместного дальнейшего пути с собеседником. Особенно сейчас, когда на Богатом Острове именно себя можно будет назвать главным «добытчиком» и «выбивателем» гуманитарной наличности, которую совсем скоро доставят на этом ковре-самолёте.

Потому делиться с кем-либо прекрасным статусом «Верного слуги народа» было бы просто глупо. Но еще глупее — выдавать собственную догадку, которой могли нагло и бессовестно в своих интересах воспользоваться другие пассажиры спец-рейса. В связи с чем, основное из того, чем обернулись раздумья истинного марксиста, так и осталось пока не обнародованным.

— Сейчас ливну! — вслух сказал Жрец, пока мысли о мщении обуревали его однокрасочное сознание.

И выполнил свое обещание.

— На, скотина, падай!

Не поскупившись на разливаемое масло, он не стал жадничать и в подаче легкой подножки банановеду и крокодилоеду.

И тот, получив еще и дополнительное ускорение, не просто свалился на пол перед заветными помощниками в сборе рассыпавшихся подарков, но и вообще скатился за пределы стартовой площадки, с диким воем улетев с нее вниз.

Другой бы или разбился, или утонул в волнах, плескавшихся далеко внизу у самого подножья башни. Но месье Макароноухий сам по себе, в соответствии со своей природной сущностью, никогда, ни тонул. А на камни у прибойной линии его не пустила, оставшаяся еще магической сила шаманского бубна. Хотя и была она уже так мала, что подвешенное положение короба с шаманом больше походило на западню. На ту самую легендарную фанеру, что так и не побывала у подножия колонн собора Нотр Дам де Пари. Это было заметно всем провожающим особенно на фоне, таки улетавшего по назначению, ковра-самолёта с грузом «данайцев» и скопищем — его явных и мифических добытчиков.

Всплакнул, было, от огорчения, незадачливый путешественник. Да вспомнил, как в окружении электората величал себя настоящим джигитом. А кто не верил проникновенным и лихим словам, мог, якобы, спросить у любой наложницы из любого гарема о сексуальных возможностях Шамана.

— Да я и этих однокрасочных и всех прочих циркачей-фокусников одним бананом своей фирменной связки перешибу! — воскликнул месье Макароноухий.

Слова не разошлись с поступком.

Откусив, не очищая в ярости кусок фрукта с розово-блакитного герба на своем атрибуте избранника народа, он вдруг о чем-то вспомнил. А к окончательному выводу пришел, уже отчаянно плюясь банановой шкуркой, внезапно, пожалев постоянно ею питающихся, непритязательных племенных крокодилов.