Совершенная технология - Евгения Озерова Страница 54

Дед бросил ложку и счастливо захохотал. Матильда, секунду помолчав, присоединилась к нему. Не смеялась лишь Шуша. Кое-что из этого безумного представления ей всё-таки стало ясно.

Гарасфальт сумел поднять волну. И это прекрасно: сколько бы времени ни прошло за пределами зимнего посёлка, – теперь оно однозначно работало не на генерала. Она попыталась представить себе, что творится сейчас в Вологде и Тотьме, и ощутила лёгкий ужас. Первый журналистский штурм, когда корабль только приземлился, наверняка ни в какое сравнение не шёл с тем, что происходило там сейчас. Впрочем… Гришнак Углукович что-нибудь наверняка придумает.

Самым главным было то, что геомантов спасут. В этом она деду верила. И всё-таки, всё-таки…

– Деда, заканчивай, – попросила она, глядя на покатывающегося со смеху киреметя. – Пожалуйста, прекрати.

Тот не сразу посерьёзнел, всё похихикивая и вытирая выступившие из глаз слёзы.

– Давай я тебе отвечу, – гораздо быстрее деда успокоившаяся Матильда положила ладонь на её предплечье. Ладонь была тёплая и очень мягкая, Шуша совсем не такой представляла себе руку феминомилитарофила.

– Ну, хотя бы вы… – пробормотала Шуша.

– Всё очень просто. Это… – она повела рукой, как бы охватывая всё окружающее, и озеро, и лес, и дальние холмы, до которых Шуша никогда ещё в жизни не доходила, даже в самых смелых своих прогулках. – Это Исток. Вы родились там, на Земле, а мы пришли отсюда.

– Я родилась… Я здесь и родилась! – возмутилась Шуша, прекрасно знавшая историю своего рождения. – Вот там, за стенкой!

– Она не об этом, – ответил дед, наконец успокоившись. – Это наш мир, понимаешь? Люди…

Он перегнулся через стол и посмотрел ей в глаза.

– Ты понимаешь слово «люди»? Техноориенталы, в смысле… Шуша ошеломленно кивнула, и дед, расслабившись, снова уселся на лавку.

– Так вот, они родились там, на Земле. А мы родились здесь.

– Что, все? В таком маленьком… пространстве? – только и нашлась, что спросить, она.

Дед вздохнул и подпер подбородок рукой.

– Да, все. И… мы, и вот они, – он кивнул на Матильду, – и… предки Гарасфальта твоего… И все остальные, в общем. Кроме… этих… орков. А пространство не маленькое. Ты же знаешь сама город эль… В Подмосковье Зеленоград. Там тоже есть вход. И под Медной горой на Урале. И под…

– И на острове Пасхи, и на Олимпе, и в Стоунхендже, и под Дублином! – радостно закончила Матильда, прервав деда.

– Да. И в Стоунхендже, и под Дублином, – дедушка глянул на практикантку, как показалось Шуше, весьма недовольно.

Он отвернулся в сторону и побарабанил пальцами по столу.

– Вот как, – протянула Шуша. – Значит, вот как. Так кто такие Хранители и послы, а, не скажете? Секрет не раскроете? А? Или техноориенталы для вас – низшая раса?

Дед и Матильда, переглянувшись, снова рассмеялись.

– Слушай, иди спать уже, а? Ты переутомилась, позволяешь себе неполиткорректные выражения.

Дед встал, обошёл стол и, довольно резко подхватив её под руку, повёл в спальню.

– Я даже не буду трудиться усыплять тебя. Ложись, приводи себя в порядок. Только об одном не беспокойся: Хранители откроют портал любому геоманту, где бы он ни был, при первых признаках опасности.

Среди ночи Шуша подскочила, задыхаясь. Значит, вот как. Вот оно как.

Всё лежало на поверхности, и только то, что она была внучкой своего деда, мешало ей осознать очевидное.

Она вздрогнула от ночной прохлады, глянула в окно и, увидев сквозь ветви тонкую полоску красного в серебристом небе над дальним берегом озера, поняла, что всё-таки задрёмывала этой ночью. Ей стало холодно. Проведя ладонью по лбу, она с удивлением обнаружила, что мокра, как мышь.

Она встала, дрожа, и сдернула с крюка громадное лоскутное одеяло на овечьей шкуре. Легла, накрывшись им поверх обычного, вязаного, и свернулась клубком.

Вот оно как. Они все – отсюда, а мы, значит, оттуда. Зеленоград, Медная гора, остров Пасхи, Кремниевая долина… Что там ещё? Да какая разница?

У них везде есть входы и выходы в этот их мир, но только там, где им удобно, они строят свои прекрасные города. Или выращивают поразительные леса. Или создают потрясающие высокотехнологичные фабрики… В нашем, в нашем, а не их мире. Там, где удобно! И они хранят свой Исток чистым, незагрязнённым! Почти ни с кем не делясь тайной!

И с другой стороны – мы. Мы, живущие в типовых квартирках. Мы, гуляющие по экскурсионным тропинкам в их лесах и садах, тропинкам, по которым милостиво разрешили гулять они. Мы, платящие им безумные деньги за пользование их компьютерными программами. Мы, согласившиеся мириться каждый день со всеми их претензиями и заморочками, со всеми правилами, установленными ими.

Мы – уже шестьдесят лет сами в себе воспитывающие Махатм, скрепя зубы, твердящие самим себе: «Ненасилие… ненасилие… ненасилие…» – как главную мантру всей жизни. Когда какой-нибудь эльф получает должность в обход тебя только потому, что он остроухий; когда какая-нибудь дриада подрезает тебя на перекрёстке, а штраф приходится платить тебе, когда ты платишь за новое компьютерное «железо», в котором, как уверяют создатели, нет гремлинов, а потом платишь ещё и ещё, чтобы от этих гремлинов избавиться…

Мы – сорок лет мямлющие «Я видел сон, и в этом сне все стали братьями!» в ответ на…

В ответ на что? На то, что у них, оказывается, всё это время был под боком прекрасный мир, которым они и не собирались делиться с… с техноориенталами, да. В ответ на то, что они прикрыли почти всю программу космических исследований, потому что деньги нужны были им на какие-то свои вспомоществования. В ответ на то, что теперь вот какие-то их Хранители долго решали, а стоит ли спасать геомантов…

Она задохнулась от ярости, колотя кулаком подушку. Вот оно как, вот оно. Как же она не поняла генерала с его идеей превосходства техно… Людей, людей, а не техноориенталов! Пусть до него не доходило, с какой опасностью он сталкивается, невольно уничтожая геомантов, но в остальном-то, в остальном они могли договориться! Если бы до неё только вовремя дошло, если бы только дошло! Она сумела бы его убедить.

И Гришнака Углуковича тоже! Что там сказал дед? Орки – тоже не из этого мира, верно? Значит, Гришнак Углукович в конце концов наверняка понял бы её!

Внезапно за стеной недвусмысленно застонала валькирия. Шуша на секунду замерла и, сама не своя от стыда, нырнула головой под подушку. Как насчёт теоретического трикстероведения у аспирантки Эльсинорского университета, Шуша не знала, но готова была поклясться, что с прикладной дисциплиной она справляется на «отлично».

– Блин, блин, блин… – бормотала Шуша в простынь, пахнувшую какими-то травами. – Ну что же за иллюзия такая проклятая упала, что же за бред эта политкорректность?! Обманули, обманули…

От обиды она и сама постанывала, закусив губу. И было, на что обижаться: весь мир рушился на глазах, всё, чему её учили, оказалось неправдой. Слёзы жгли щёки, она ощущала, что всё ополчилось против неё. Шуша сжала челюсти: перед глазами вдруг встала деревянная кукла с нарисованными глупыми глазами, которую сделал ей дед на день рождения в три года. Кукла сейчас сидела на полочке, в метре от кровати, но в темноте под накрепко закрытыми, опухшими от слёз веками она была как настоящая, и сам её вид бесил Шушу: теперь она тоже казалась ей обманкой, ещё одна обманка, на которую она купилась в своё время. Демонстрацией того, насколько ненастоящими могут быть чувства.