Вспомни меня - Дмитрий Лазарев Страница 54

Он переходит на бег, однако дыхалка предает, в боку колет и мышцы… Еще чуть-чуть – и ногу судорогой схватит. А то и обе.

Уши закладывает, словно при взлете самолета, а по спине пробегает озноб. Взгляд непроизвольно падает вниз на зажатый в кулаке прибор. Тот истерично мигает кроваво-красной единицей…

Нахлынувшие ужас и отчаяние работают, как тормоз. Кирилл спотыкается на полушаге и поворачивает голову вправо… как раз, чтобы увидеть нечто бесформенное, метнувшееся к нему из темноты… а после не видеть уже больше ничего. Только погрузиться в дикую боль, как в единственную и абсолютную реальность. Одно хорошо – ненадолго…

* * *

Квартира на Цветном бульваре. Пять минут после заката.

– Как думаете, уже все? Я места себе не нахожу!

Елена Тобольцева вскочила с кресла и нервно зашагала из стороны в сторону. Находившиеся вместе с ней в комнате двое мужчин наблюдали за ней с невозмутимыми лицами. Только взгляды были разными. В глазах высокого плечистого брюнета лет сорока светилась смесь сочувствия с презрением. Второй – очкастый седой толстяк с густыми усами смотрел практически равнодушно, будто не живой человек перед ним, а так – маятник напольных часов.

– Ну, чего вы молчите?! – голос Тобольцевой почти срывался на крик.

– Скорее всего, – пожал плечами брюнет. – Он бы позвонил, если б добрался… Что же, нам в конторе будет его не хватать – неплохой был судебный исполнитель.

У женщины даже плечи опустились.

– Как все это ужасно!

– Нервы беречь надо, Леночка… Ты молодец – хорошо его подготовила! Во все поворотные моменты он принимал решение в пользу денег. Когда я давал ему эту работу, признаться, думал, что в ответ он меня пошлет. Ан нет – согласился!

– Не надо, пожалуйста! Я и так себя мерзко чувствую.

– А вот это зря, Елена Дмитриевна, – отхлебнув чаю из чашки, медленно произнес седой. – Вы ведь уже давно приняли решение. И очень правильное, замечу. Наука нуждается в таких, как ваш муж. Человечество нуждается. А добровольцев на подобный эксперимент… сами понимаете! – Он развел руками.

– Эксперимент! – вспылила она. – Вы о Кирилле, словно о мыши подопытной говорите! А он – человек! Живой!

– Уже нет, скорее всего, – поморщившись, уточнил брюнет. – И не смотри на меня, как на врага народа! Ты договор заключила? Заключила. И чего теперь руки заламывать? Деньги тебе будут выплачены в полном объеме, причем завтра же. Ведь так, Всеволод Александрович?

Седой с отсутствующим видом кивнул и снова уткнулся носом в чашку.

– Сделка, есть сделка, – продолжал брюнет. – И не стоит сейчас цену набивать – сумма фиксированная.

– Да ты… – она аж захлебнулась эмоциями.

– Что я? – На лице брюнета появилась плохо скрытая брезгливость. – Тебе никто руки не выкручивал. Деньги, конечно, хорошие, что и говорить, но ты сама сделала выбор. Так что выпей воды и успокойся. Это бизнес. Тут все в выигрыше… ну, кроме твоего мужа, естественно.

Между тем седой отставил опустевшую чашку и поднялся с кресла:

– Что-то засиделись мы с вами, Петр Сергеевич. А Елене Дмитриевне, наверное, одной побыть надо – горе все-таки. И час опять же поздний. Пора нам. До свиданья.

Он кивнул хозяйке и направился к дверям. Та никак не отреагировала и безучастно облокотилась о подоконник, похожая на шарик, из которого весь воздух выпустили. Брюнет хотел было что-то сказать, но передумал и молча последовал за седым, оставив Тобольцеву в одиночестве.

* * *

Ночь встретила их освежающей прохладой и ленивым шелестом листвы.

– Вас подвезти, Всеволод Александрович?

– Премного благодарен, Петр Сергеевич. Пройдусь я, пожалуй. Мне тут недалеко. И врачи, знаете ли, советуют. Возраст… Да и ночь какая хорошая, чувствуете?

– Главное, безопасная… Здесь безопасная.

– Тоже верно. Как думаете, наша любезная хозяйка не наделает глупостей?

– Сомневаюсь. Эмоции эмоциями, а деньги она любит куда больше, чем покойного супруга… Кстати, о нем. Польза-то хоть от его «самопожертвования» будет?

– В любом случае, – медленно кивнул седой. – Отрицательный результат – тоже результат… Однако нам повезло. Что если бы у него машина не сломалась? Случайность…

– Не совсем, – сухо ответил брюнет.

– Вы постарались, значит? Но все равно. Дело минуты решали. А ну как он оказался бы в лучшей форме, чем представлялось?

– Но не оказался же.

– Все равно это было рискованно. – Седой укоризненно покачал головой.

– Ну, кто не рискует… Требовалось тонкое воздействие, чтобы он ничего не заподозрил.

– Надо было действовать надежнее, – возразил седой. – Впрочем, победителей не судят. Но на будущее учтите. Наука небрежности не прощает.

Брюнет проглотил просившийся на язык резкий ответ и только кивнул. В течение нескольких минут они молча прогулочным шагом двигались по направлению к Петровскому бульвару.

– Как думаете, Всеволод Александрович, как скоро можно ожидать результата? – наконец, нарушил тишину темноволосый.

– Ну, откуда же я знаю, голубчик! Мы тут вступаем в абсолютную terra incognita. Данжерметр, что вы ему дали, был «заряжен» как следует, плюс «оберег», подсунутый ему дражайшей супругой и висевший на лобовом стекле машины (кстати, его оттуда надо будет забрать). Так что плоть вашего Тобольцева наверняка набрала более чем достаточную дозу. Теоретические выкладки говорят, что должно подействовать, но, как вы понимаете, на живых так называемых шептунах никто не проверял. Ваш подсадной Тобольцев – первая ласточка. Если подействует, будут и другие. Теперь усилим наблюдение за Аномалией в Южном Чертаново и будем ждать… Кстати, может быть вам на всякий случай сменить работу? Второго сотрудника все-таки теряете. Могут вопросы возникнуть.

Брюнет усмехнулся.

– Пока повременю. Уж больно место для наших целей удобное.

– Опять рискуете?

– Просто люблю шампанское, Всеволод Александрович.