Алое восстание - Пирс Браун Страница 54

Этого и боялся Танцор – что я стану таким вот Титусом. Он, как и Гармони, думает только о мести. Восстание во главе с подобным вождем выдохнется за неделю. Что еще хуже – если эта злобная скотина продолжит в том же духе, то и меня поставит под удар. Либо Танцор соврал, либо сам не в курсе, что ваятели трудились не надо мной одним и под золотой личиной скрываются и другие алые. Сколько их всего? Скольких еще Арес внедрил в Сообщество, в училище? Однако, будь нас тысячи или единицы, кровожадное буйство Титуса грозит всем и каждому, подвергает риску саму возможность исполнения мечты моей Эо, а этого я допустить никак не могу. Она пожертвовала собой не для того, чтобы Титус смог убить нескольких золотых детишек.

Всхлипывая, сижу в оружейной, обдумывая то, что предстоит сделать.

Я гляжу на свои руки. Скоро их обагрит новая кровь. Иначе нельзя: этого неуправляемого психа нужно остановить.

* * *

Наутро вывожу его во двор замка перед общим строем, смотреть разрешили даже рабам. Мостовая вычищена, остатки ночного пиршества убраны, высоко над головой парят в рассветном тумане несколько кураторов. Санитарных роботов с ними нет, что можно расценивать как молчаливое согласие.

Толкаю Титуса на колени перед его бывшими людьми. Они молчат, нервно шаркая ногами по скользким булыжникам. Рукоять тесака холодит мне руку.

– За насилия, зверства и попытку убийства членов своего братства я приговариваю Титуса Ладроса к смерти! Кто-нибудь оспаривает мое право это сделать?

Смотрю вверх на кураторов. Молчание. Перевожу взгляд на Виксуса, чей синяк на шее еще заметен, потом на Кассандру. Костлявый Поллукс, который отпустил Кассия и обещал открыть нам ворота, уже переметнулся к нам и стоит рядом с Роком. А я сам? Предаю смерти алого за то, что убивал золотых. Когда-то Титус копал землю в шахте, как и я. Скоро его душа отправится в ту же самую долину, где ждут и меня, хоть и окончил он свою жизнь глупо, думая в своем горе о себе одном. Ему не хватило сил жить для большего, для всех нас. Для алых.

Люди Титуса молча ждут. Все их прегрешения связаны с бывшим предводителем. Уйдет он, исчезнет и вина. Так я уговариваю сам себя. Все будет хорошо.

– Я оспариваю!.. – поднимает голову Титус. – И вызываю тебя на поединок, крысеныш!

Я отвечаю коротким поклоном:

– Принимаю твой вызов, патриций.

Рок выступает вперед.

– Поединок состоится по обычаям ордена Меча, – сухо объявляет он.

Титус встает, глядя с усмешкой на мой тесак:

– Тогда по правилам выбор оружия за мной… Драться будем на прямых клинках, ничего кривого.

– Как угодно, – киваю я, но ощущаю на плече чью-то руку.

– Он мой, Дэрроу, – шепчет Кассий, – ты забыл? – Молчу, не оборачиваясь. – Дэрроу, прошу тебя… Позволь мне защитить честь семьи Беллона!

Гляжу на Рока, тот качает головой, следом за ним Куинн, но они здесь не главные. Я дал обещание другу, который признаёт мою власть и просит, а не требует. Поэтому, помолчав, словно нехотя, отхожу в сторону. Вперед выступает Кассий с мечом. Клинок примитивный, но остро отточен о камни и находится в опытной руке…

– Маленький принц! – ухмыляется великан. Переругиваться с противником, увязая в грязи на поле боя, – это лучшее, что он умеет. Похоже, Титус и не догадывается, как недолго ему осталось жить. – Когда закончим, буду рад обоссать твой труп еще раз.

Пока Рок очерчивает круг, Клоун с Брюзгой выходят из башни с целыми охапками оружия, захваченного у Цереры. Титус выбирает широкий меч и делает пару пробных взмахов. Кассий стоит неподвижно.

– Уже наложил в штаны? – продолжает издеваться великан. – Не переживай, я по-быстрому.

Рок произносит необходимые формальности и дает отмашку. Поединок начался.

Судя по всему, Кассия по-быстрому не устраивает. Грубые клинки звякают и крошатся с отвратительным скрипом. Но когда металл находит плоть, тишину нарушают лишь сдавленные стоны Титуса и холодный шепот его противника.

– Ты убил Юлиана… От твоих рук погиб Юлиан Беллона из дома Беллона… – Хладнокровно выдернув клинок из бедра Титуса, бестолково машущего мечом, он вонзает его снова и снова. Великан шатается, лицо его искажено яростной гримасой. – Ты убил Юлиана… – Еще удар, еще – и снова те же слова. Отворачиваюсь, не в силах смотреть. – Ты убил Юлиана…

Последних слов Титус уже не слышит. По лицу Куинн струятся слезы, Рок уводит их с Лией прочь. Ведьма сплевывает на булыжники и обнимает за плечи Крошку. Лохматый Клоун выглядит еще мрачнее, чем обычно. Во дворе замка царит безмолвие, с неба тоже не слышно ни звука, но тяжелый гнев Кассия и его похоронный плач по любимому брату словно продолжают висеть в воздухе. Честь семьи и мой приговор тут ни при чем – это понимают все. Свершилась месть, а вовсе не правосудие.

Я внезапно холодею, осознав, что сам должен был бы лежать здесь вместо Титуса. Мой несчастный сородич – кто знает, как его звали на самом деле, – несмотря ни на что, заслуживал лучшей участи. Сдерживая слезы жалости и досады, проталкиваюсь сквозь толпу зрителей.

– Так нельзя, – бормочет Рок, пряча глаза. Лицо у него серое, как у трупа. Он прав, этот экзамен я провалил. Правосудие должно быть беспристрастным, и вождю следовало исполнить приговор самому, если он хочет подавить междоусобную рознь. – Одно хорошо: Кассия снова станут бояться, – добавляет он.

Бедный Титус… Хороню его в роще на берегу. Может быть, так он скорее доберется до заветной долины.

Потом всю ночь не могу заснуть.

Кто была та, за которую он мстил, – жена, сестра, мать? Из какого он шахтерского поселка? Боль сломала его, и такая же боль привела меня на эшафот… только мне дали второй шанс. А ему?

Может, хотя бы теперь его боль утихла. Свою смерть он заслужил, как и мою ненависть при жизни, но все равно остается моим братом. Пускай обретет мир и покой в долине снов и, когда мы снова увидимся, обнимет и простит меня, потому что я сделал это ради общей мечты нашего народа.

Мое имя с тремя чертами стоит сегодня ближе к Руке примаса.