Протекторат - Олег Авраменко Страница 54

— Раньше ты никогда не была в нашей области Галактики? — спросил я.

— Нет, никогда. Я впервые так близко к Ядру. Правда, однажды я была в районе шарового скопления М22. Там тоже много звёзд — но не так много, как здесь, и они не такие яркие.

Ещё несколько минут мы молча сидели в полутёмной кабине, освещённой лишь огоньками на приборной панели да призрачным светом звёзд. Тори любовалась дамогранским небом, а я — её вдохновенным лицом. Наш флайер продолжал парить над облаками, дожидаясь, когда я задам автопилоту маршрут.

— Куда тебя отвезти? — наконец спросил я.

Она посмотрела на меня с лукавой улыбкой:

— Спешишь от меня избавиться?

Я энергично покачал головой:

— Совсем наоборот. Я не хочу с тобой расставаться. Мне уже давно не было так хорошо, как сейчас.

Тори придвинулась ко мне вплотную. Я почувствовал на своём лице её тёплое дыхание.

— Мне тоже хорошо, Игорь. Очень хорошо. Но может стать ещё лучше.

— Как?

В её глазах заплясали огоньки:

— А ты догадайся!

Конечно же, я догадался. И без раздумий поцеловал её.

* * *

Утро следующего дня было совершенно не похоже на предыдущее. После всего, что случилось накануне вечером и в первую половину ночи, я проснулся в отличном расположении духа. Правда, в первый момент меня немного встревожило, что я в постели один, но сильно расстроиться я не успел, так как сразу обнаружил на соседней подушке короткую записку. Она гласила:

«Ты так сладко спал, что я не решилась будить тебя. Ухожу по делам, вернусь после обеда. Целую, Тори».

Часы показывали без четверти десять. Сегодня была суббота, выходной, так что я позволил себе ещё немного поваляться в постели, с удовольствием вспоминая вчерашнее и думая о том, как всё-таки странно устроен человек. Целых пятнадцать лет, со времени смерти жены, мне никак не удавалось полюбить другую женщину. Это, впрочем, не значило, что все эти годы я жил бобылём и не пытался найти для своей дочери мать — искать-то я искал, да только без особого энтузиазма, скорее ради проформы, заранее убеждённый в том, что мне не найти такую, которая могла бы сравниться с Ольгой. У меня было несколько романов, но протекали они весьма вяло, без сильных чувств как с той, так и с другой стороны. И вдруг меня словно прорвало: сначала я, как сдурел, влюбился в свою шестнадцатилетнюю клиентку, а потом повстречал Тори — и сразу понял, что все пятнадцать лет ждал именно её. Одну её — и никого другого. А моё увлечение Алёной служило только одной цели: чтобы я, в расстроенных чувствах, оказался в нужное время в нужном месте и встретился там со своей судьбой. Всё это здорово отдавало фатализмом, но такой фатализм, оптимистический фатализм, был мне по душе…

Наконец я выбрался из постели, принял холодный душ, побрился, оделся и потопал на кухню. Как раз в тот момент, когда я туда вошёл, раздался мелодичный перезвон кухонного лифта, сигнализируя о том, что уже прибыл завтрак, который я заказал из спальни ещё перед душем. Я достал из кабинки лифта тарелки с омлетом и грибным салатом, налил в стакан томатного сока и приступил к еде.

Вскоре в кухню впорхнула Юля, одетая в лёгкий цветастый халатик. На лице её сияла улыбка.

— Приветик, па! Сегодня хорошее утро, правда?

— Здравствуй, зайка, — ответил я. — Утро замечательное. Ты уже завтракала?

— Ага. — Дочка присела по другую сторону стола. — Вместе с Тори. Она ушла час назад. Просила передать, что к вечеру обязательно вернётся.

Я непроизвольно улыбнулся.

— Надеюсь, она тебе понравилась?

— Очень! — с жаром ответила Юля. — Тори такая классная! Умная, красивая, интересная… — Она склонила голову набок и внимательно посмотрела мне в глаза. — Это моя будущая мама?

— Почему ты так решила?

— Потому что сейчас ты весь цветёшь. Потому что раньше ты никогда не приводил домой своих знакомых женщин — кроме как по делу, разумеется. Потому, наконец, что лучше Тори ты всё равно никого не найдёшь. Лучше просто не бывает.

— Ты даже не спросила, как давно я её знаю.

Юля безразлично пожала плечами:

— А хоть и только со вчерашнего дня. Это не имеет значения. Главное, что она подходит тебе. И мне тоже.

Я хмыкнул, доедая салат. По всему было видно, что Тори не теряла времени даром и уже успела покорить Юлино сердце. Я ещё не встречал человека, который излучал бы вокруг себя столько обаяния. Дочка совершенно права: лучше я никого не найду. Да и искать не хочу. Вопрос лишь в том, согласиться ли Тори стать матерью пятнадцатилетней девочки и, по совместительству, женой сорокалетнего мужчины…

Между тем Юля приготовила мне кофе с молоком и подала чашку на стол.

— Спасибо, — сказал я. — Кстати, вчера меня никто не искал?

— Искали, да ещё как. Дядя Ричи, тётя Агнешка, господин Габров и его внучка — твоя клиентка. Она, между прочим, звонила мне раз пять или шесть, а поздно вечером, где-то в тринадцать, когда я уже собиралась ложиться, заявилась собственной персоной — принесла чек от своего деда и какой-то кейс. Сказала, что он твой, хотя раньше я его у тебя не видела. Надеюсь, там нет бомбы.

— Где он?

— И чек и кейс в твоём кабинете.

— Хорошо, сейчас посмотрю.

Допив кофе, я прошёл в свой кабинет. Небольшой чёрный кейс, о котором говорила мне дочь, лежал у меня на столе. Я догадывался, что в нём может быть, и не обманулся в своих ожиданиях — он был заполнен аккуратным пачками новеньких, ещё пахнущих краской банкнот Федерального банка Дамограна. Такого количества наличности я не видел за всю свою жизнь, да и вообще я не мог вспомнить, когда в последний раз держал в руках бумажные деньги.

Поверх пачек банкнот лежал конверт, в котором я обнаружил пластиковую карточку с видеозаписью, квитанцию за подписью Томаса Конноли о выдаче мне наличными гонорара за конфиденциальные юридические услуги, а также письмо от того же таки Конноли:

«Уважаемый господин Поляков!

Я не могу принять Ваш отказ от вознаграждения, не в моих привычках брать что бы то ни было, ничего не давая взамен. Вы освободили мою дочь из тюрьмы, и теперь я перед Вами в неоплатном долгу. Эти деньги — самое малое, чего заслуживают Ваши труды, и, к сожалению, единственное, чем я могу Вас отблагодарить.

Всю сумму передаю наличными, чтобы до того момента, когда Вы решите (и если решите) задекларировать её, никто не узнал о наших контактах. Я улетаю с Дамограна и больше сюда не вернусь, поэтому месяца через два-три мои политические противники перестанут интересоваться Вашей планетой, и тогда Вы сможете без опаски воспользоваться полученными деньгами. Какую их часть заработал мистер Леклер, оставляю на Ваше усмотрение.