Егерь Императрицы. Крым - Андрей Булычев Страница 54

– Ваше высокоблагородие, разрешите? – в комнату, распахнув дверь, заскочил вестовой Данила. – Хан с ближней свитой только недавно приехал, а от их превосходительства теперяча капрал прибежал и говорит, что Александр Васильевич повелел всю нашу роту быстрее на крепостном плацу выстраивать!

– Дождь еще идет? – Лешка быстро накинул на доломан свою егерскую шинель, перецепил на нее свой боевой пояс с патронташем и натянул на голову зимний картуз с волчьим хвостом.

– Почти закончился уже, ваше высокоблагородие, – ответил вестовой. – Ветер со степи задул, и тучки в море вынесло. Так, чуток капает еще, но, наверное, скоро уже совсем прекратится. Зато, небось, как совсем прояснится, так и выморозит опосля. А что, декабрь месяц как-никак!

– Давай уже, метеоролог, двигай быстрее! – усмехнулся Лешка, выскакивая на улицу.

– Чегось?! – непонимающе протянул Данила.

– Беги вперед, говорю, пусть унтера личный состав по плутонгам выстраивают, а Ленька общий сбор для всех бьет!

Через несколько минут к выстроенной под барабанный бой роте вышло большое начальство. Хан со свитой и командующий всеми русскими военными силами в Крыму при нескольких штаб-офицерах предстали перед замершими шеренгами.

– Здравствуйте, соколики егеря! – Суворов, весело оглядев строй, задорно тряхнул своей светлой челкой.

– Здравжелаювашпревосходительство! – громко и слаженно рявкнули волкодавы.

– Ого, молодцы, бодры и веселы, а глаза задором горят! Небось, провиантмейстер расстарался, выдав мясца и сальца с магазинов, а артельные повара потом добрую кашку сварили? – подмигнул он разрумянившемуся Кудряшу, стоящему в первой шеренге. – Таким-то крепышам да по две порции положено давать. И то ведь, поди, мало будет?

Из солдатского строя послышались смешки. Любил их превосходительство пошутить с солдатами, да и самих солдат он понимал и любил. И они ему отвечали совершенно искренне тем же.

– Молчу, а то, вон, майор как смотрит строго! – кивнул он на Егорова. – Не будем нарушать строевых артикулов. Господин полковник, чего вы тут с сиятельным ханом хотели содеять? Не мешаю я вам.

Грузный полковник из квартирмейстерства коротко переговорил с крымским повелителем и затем, выступив чуть вперед, громко провозгласил:

– Милостью и помощью благословенного и высочайшего бога, падишах Великой Орды и Великой страны, и престола Крыма, и всех ногаев, черкесов, и татов с тавгачами, и Кыпчакской степи и всех Татар, великий хан Шахин Герай желает выразить свое высочайшее благоволение егерям особой отдельной роты и хотел бы отблагодарить за особые заслуги некоторых из них. Премьер-майор Егоров! – выкрикнул он, повысив голос.

– Я! – Алексей, четко выйдя из строя, вскинул ладонь к головному убору. – Господин полковник, премьер-майор Егоров по вашему приказанию прибыл!

Тот кивнул головой вбок.

– Господин майор, принимайте благодарность от хана.

– Хороший командир, – улыбнулся Шахин Герай. – Переходи ко мне в старшие всей стражи? Озолочу! – и эдак хитро покосился в сторону Тохтара.

– Никак нет, ваше ханское величество! – покачал головой Лешка. – Не могу я, присягу матушке императрице Екатерине Алексеевне давал.

– Хороший воин, верный, – хмыкнул крымский повелитель. – Вот тебе мой ханский подарок, – и протянул поданный ему из свиты голубой шелковый халат. Гладкая и мягкая ткань, приятная на ощупь, так и блестела в лучах выглянувшего из-за туч солнца. Воистину это был дорогой «царский» подарок.

– Благодарю покорно, ваше ханское величество! – рявкнул Алексей. – Служу России и матушке императрице! – и строевым шагом прошел на свое место.

– Поручик Гусев! – вызвал очередного награждаемого полковник.

Сергею был вручен красиво расписанный диковинными цветами длиннополый бело-синий халат из хлопка.

Третьим приглашенным был подпрапорщик Лужин. Ему был вручен шерстяной, однотонный и коричневого цвета. Было видно, что он очень тяжелый, и два воина из стражи придерживали его с боков, пока хан милостиво оглядывал стоявшего перед ним русского унтер-офицера.

– Пошли ко мне в сотники, смуглолицый? – с улыбкой предложил Шахин Герай. – Четыре жены у тебя будут, много наложниц и большой дом с садом. Я попрошу вашу императрицу, и она не окажет мне в таком вот небольшом пожелании. Непременно отпустит тебя ко мне.

– Благодарю покорно, ваше ханское величество! – выкрикнул, как и положено, Цыган. – Прошу вас, о великий хан, меня простить великодушно, но я никак не могу из своей роты уйти, потому как присягу, как и все, самолично давал, да и родная она для меня, эта вот рота. Кровью я клятву верности русским егерям во множестве битв и схваток давал. Извиняйте, ваше ханское величество, как-нибудь уж без жен и без сада обойдусь!

– Федька, зараза, уймись! Язык прикуси! – послышался звенящий шепот от головы строя, и Цыган испуганно вжал голову в плечи.

– Короший воин, верный и смелый, – протянул с улыбкой хан. – От пули меня заслонил. Ступай на место! – наконец милостиво махнул он рукой.

– Подпрапорщику Лужину за особые заслуги и сверх положенного по штатам роты, приказом командующего крымскими войсками Российской империи сим днем присваивается унтер-офицерский чин младшего сержанта! – громогласно произнес грузный полковник.

– Служу России и матушке императрице! – выкрикнул ошалевший от неожиданности Лужин и с халатом в руках нырнул в строй.

– А еще великий хан сим днем одарил каждого из отдельной особой роты егерей денежной премией в один рубль.

– Вот жмот, – послышалось отчетливо из строя.

– Господин майор, ведите свою роту в расположение! – побагровевший полковник кивнул Алексею.

– Напра-аво! – выкрикнул Алексей. – С места, строевым, шаго-ом марш!

«…Дум! Дум! Дум! Дум дурру дум! Дум! Дум! Дум!..» – отбивая ритм церемониального марша, ударил ротный барабан.

– Эх, Федор Евграфович, остался ты нонче без жен и наложниц, – подкалывали Лужина егеря. – Ажно четырех тебе сегодни предлагали, а еще и кучу наложниц в придачу. Ну как же так ты?

– Да на что мне такая морока с ними, братцы! – отмахивался от шутников сержант. – Это же сколько канители-то сразу появляется? Не-е, мне, вон, и моего плутонга со всей этой возней за глаза хватает. Я уж, ежели что, зазнобу-то, пожалуй, везде себе найду. Так-то мы роту на баб не меняем!