Россия во тьме - Александр Афанасьев Страница 53

Капитан знал, какие именно. Конвои с паленкой – шли через зону боевых действий под охраной ичкерийских «белых волков», потом передавались нашему ФСБ. Один принципиальный армейский капитан попробовал перекрыть трассу… свою ошибку он понял быстро – после того как в Волгограде подожгли квартиру.

Железка тоже работала на всю мощь. Когда ее случайно повредили авиабомбой – на территорию под ичкерийским контролем прошел отряд наших железнодорожных войск, а во время работ их охраняли те же белые волки. Говорили, что у чеченцев кто-то выстрелил тогда из РПГ – отрезали голову.

– Как там…

– А сам как думаешь?

– Да…

– А тут у вас?

– А чего. Новое постановление выпустили – при встрече теперь не «Здравия желаю!» а «Слава России!»

– Дурдом.

– Ну… как сказать. Рынки мы все-таки почистили.

Принесли водку.

– Ну… будем!

– Будем…

* * *

– Так вот, слушай анекдот. Слушаешь?

…

– Сводка штаба объединенной группировки за такое то. Обезврежена банда чеченских террористов. В состав банды входили:

– Ушат Помоев.

– Подрыв Устоев.

– Погром Евреев.

– Поджог Сараев.

– Захват Покоев.

– Исход Изгоев.

– Побег Злодеев.

– Обвал Забоев.

– Камаз Отходов.

– Забег Дебилов.

– Парад Уродов.

– Вагон Гандонов.

– Отряд Дебилов…

Тут Димон, видя что список не производит на друга ожидаемого впечатления – озадаченно замолчал…

– Э… ты чо такой грузанутый?

– А я что, по-твоему, ржать сейчас должен?

– Ну, типа да.

– Так вот, ни х… не смешно.

Шум в кафешке потихоньку начал стихать – все поняли, что происходит что-то совсем невеселое.

– А чо так? – Димыч тоже начал трезветь.

– Да так. Ты там был?

Вопрос был опасный. Очень. После чего – могло начаться все что угодно, вплоть до перестрелки.

– Был.

– Так вот, если ты дальше Ростова забирался, то должен знать, что с нашей стороны кавказцы – каждый четвертый. И они по тылам не отсиживаются – понял?

– И чо с того?

– А то, что ржать над именами людей – нехорошо. Ты понял?!

Воздух сгустился до того, что его можно было резать ножом. И его однокашник по ментовской учебке понял, что сейчас будет.

– Понял… – примирительно сказал он – понял, Юра, понял.

Отпустило. Как и всегда после этого – в душе не оставалось ничего кроме какого-то пакостного чувства разбитости.

– Ладно, извини – буркнул он, протягивая руку за стаканом.

Его однокашник – перевел дух, подумав – псих…

* * *

Ночь – он почти не спал. Утром – перед тем как идти на работу, заглянул в ларек, купил энергетик, выхлебал сразу две банки. Полегчало…

МУР – был на том же месте, как и вся Москва. Здесь ничего не изменилось. На двери начальственного кабинета красовалось.

И.о. начальника РУБОП, полковник полиции Равиль Латыпов

Он постучал. Потом вошел.

Полковник Равиль Латыпов… в первую очередь, ему бросилось в глаза, насколько его бывший начальник поседел за два года. Если раньше у него была благородная шевелюра с проседью, цвета «соль с перцем» – то теперь он был седой весь, полностью. Упрямые морщины на лице стали ещё упрямее и глубже, на входящего он сторожко поднял голову от бумаг, расплылся в улыбке.

– Ворюга… ты ли это.

– Я, товарищ… полковник. Я

* * *

Два стакана – соединились и снова разошлись. Майор Юрий Воробьев – достал из своего новенький орден Мужества, зажмурившись, выхлебал все до конца.

– О. Молоток.

– Вы то тут как?

– Как… да потихоньку…

– Где Домогаров?

– Домогаров в НИИ ушел.

Оба понимающе помолчали. Уйти в НИИ – это один из приемов вбить со следа прокуратуру или ищеек с Управления собственной безопасности. То же самое, что и «выйти за штат». НИИ – подчинялось министерству, но его сотрудники в штате не значились, и их там было «не видно». Подавалось это все под соусом «обмена практическим опытом», то есть преподавание молодым ментам в НИИ должны были вести не теоретики, а опытные практики. Учитывая то, что опытными практиками на практике часто оказывались люди, на которых клейма ставить некуда, а собственные «ссылки» в НИИ они использовали для вербовки молодежи в собственные полукриминальные кланы и сети в системе МВД – победы в борьбе с коррупцией можно было ждать ещё много десятилетий…

– Навсегда?

– Как получится…

– А Груша?

И по неловкому молчанию – сразу все понял.

– Когда?

– Зимой.

Не усмотрели, значит. Потому что и смотреть – было некому.

Вот и ещё одного – нет.

– Пойдешь ко мне замом? – в лоб спросил Латыпов.

– Подумаю.

– Думай – согласился полковник – недолго только.

И, допив свой стакан, прибавил.

– Не нравится мне… обстановка. Что-то нехорошее… впереди.

– Груша где похоронен?

* * *

На Хованском было тихо, спокойно. Вор – купил ещё бутылку, прошел к могиле. За ней – никто конечно же не ухаживал, могила заросла. Памятник был казенный, со звездой наверху. Он пообрывал сорняки, потом присел и свернул голову «чекушке». Пролил немного на могилу, остаток начал хлебать из горла, не закусывая. Никак не брало.

– Груша, Груша…

В какой-то момент – он повернулся – и увидел, что Груша стоит рядом.

– Э… ты чего? – глупо спросил он.

– Как живешь? – спросил Груша.

– Да норм. Тебя вот вспоминал. А ты чо, живой?

Груша ничего не ответил.

– Меня вот Латып к себе в замы зовет. Как думаешь, соглашаться?

Груша покачал головой.

– Беги.

– Бежать? Куда – бежать?

– Куда угодно. Скоро – кровь будет. Много – крови.

– Это с чего?

– Беги.

И Груша вдруг сделал шаг к нему.

– Э… ты чего?

– Беги, Юра.

– Не подходи! – Воробьев выхватил пистолет.