Месть Триединого - Алексей Корепанов Страница 53

‒ По-моему, ваш обычай как-то не согласуется с законами Империи, ‒ неожиданно подал голос Арамис. ‒ Это называется преступление. Мы выполняли приказ, нас направили сюда, на Нова-Марс, вполне законно направили. Для борьбы с мятежниками. А вы собираетесь действовать незаконно. Неужели ты думаешь, что исчезновение трех файтеров Стафла оставят без внимания?

Низа холодно взглянула на него:

‒ Мы тоже выполняем приказ. Приказ Единомножественного. Он есть выше любых законов.

Один из жрецов шевельнулся и добавил низким раскатистым голосом:

‒ И найти вас никто не сможет, мы об этом проявим заботу.

‒ Спасибо, заботливый ты наш, ‒ пробурчал Портос. ‒ Но вы же первые начали! Ведь это ваше орудие по нам шарахнуло! И тот ваш, у входа, тоже первым начал…

‒ Это не мы пришли на ваши земли, ‒ вступил в разговор второй жрец. ‒ Это вы пришли к нам. И проделали убийства.

‒ У нас был приказ, ‒ продолжал гнуть свое Арамис. ‒ Вы оказали вооруженное сопротивление. Вы напали на служащих имперской структуры. А теперь собираетесь учинить самосуд. Разве так дела делаются? В конце концов, есть же у нас судебные органы! Считаете, что мы виноваты, обращайтесь туда…

На лице Анизателлы не дрогнул ни один мускул.

‒ Вы будете убиты во время похоронного обряда, ‒ повторила она. ‒ Такова воля Единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов. Мы пришли для того, чтобы сообщить вам его волю, а не для дискуссий.

«Бесполезно, ‒ обреченно подумал Крис. ‒ Все наши возражения будут бесполезны. Они так решили, и они так сделают…»

Портос и Арамис, кажется, тоже это поняли, потому что ни тот, ни другой не предпринимали больше попыток заговорить.

‒ А как вы нас убьете? ‒ спросил Габлер, прерывая повисшее в подземелье тягостное молчание. ‒ Повесите? Утопите? Съедите? Просто интересно… ‒ Он старался говорить с иронией, но, кажется, получалось не очень.

Низа перевела взгляд на него. Крису ужасно хотелось разглядеть хоть что-то обнадеживающее в ее раскосых черных глазах, но то ли света было маловато в помещении, то ли не таилось в этих глазах ничего обнадеживающего.

‒ У вас, еще живых, вырвут сердце. Порежут на части и вложат в руки тех, кого вы сделали мертвыми.

Портос шумно сглотнул.

‒ Господи-и… ‒ еле слышно выдохнул Арамис.

‒ Забавно, ‒ сказал Габлер, сумев удержаться от дрожи в голосе и чувствуя, как ледяные волны гуляют внизу живота.

Где-то он о подобной казни слышал. Или читал? Или видел в какой-то объемке?

Впрочем, какое это сейчас имело значение?

‒ Не забавно. Справедливо, ‒ отчеканила Низа. ‒ С тобой будет немного по-другому. Тебя усыпят, и ты примешь смерть во сне.

‒ Спасибо, ‒ деревянным голосом выдавил из себя Габлер. ‒ Что ж, если такая казнь хоть чем-то поможет вашим покойникам, то… Только убивали мы не ради собственного удовольствия.

Просить о снисхождении было бы все равно, что биться головой о стену. Око за око… Ты убивал ‒ теперь убьют тебя.

«И это, наверное, справедливо», ‒ сказал он себе.

Веселее Габлеру от такого вывода не стало.

‒ Казались вроде цивилизованными… ‒ задумчиво произнес Арамис. ‒ А выходит, дикари дикарями…

Один из жрецов чуть не рванулся к нему.

‒ Не вам об этом говорить! ‒ прорычал он, сжимая кулаки. ‒ Цивилизованные не врываются в храмы, не производят убийства!

Он резко повернулся и вышел в коридор. Второй тут же последовал за ним. Девушка бросила гневный взгляд на Арамиса и тоже покинула помещение. На Габлера она даже не взглянула.

‒ Низа, ‒ сказал он ей в спину. ‒ Можно последний вопрос?

Она остановилась, но не обернулась.

‒ Как ты нас разыскала? Как определила, что это именно мы убивали? Ведь у нас же у всех и шлемы одинаковые, и комбинезоны…

Девушка чуть повернула голову и сказала через плечо:

‒ Никакая одежда не может скрыть от нас сущность. Мы вас чувствуем.

Ее фигура исчезла из проема.

‒ А когда казнь? ‒ заорал Портос.

Ему никто не ответил.

Шаги стихли, и наступила тишина. Поистине мертвенная тишина.

‒ Вот это бессердечность, парни… ‒ пробормотал Портос. ‒ Вот тебе и беллизонцы… Дружба навек…

«Мы с тобой друзья, друзья, нас за уши драть нельзя», ‒ пришел вдруг на ум Габлеру давний детский стишок.

‒ Мы тоже скоро будем бессердечные, ‒ криво усмехнулся Арамис. ‒ В смысле, без сердец. ‒ Он взглянул на Габлера. ‒ Завидую тебе, Гладиатор. Честное слово, без шуток.

‒ Да уж, есть чему позавидовать, ‒ бесцветным голосом сказал Крис.

‒ И-и-э-эх! ‒ возвел глаза к потолку Портос. ‒ Я уже там бывал, и вот опять… Приехали, парни, конечная. Галера дальше не идет…

…Сколько времени файтеры провели в подземелье после ухода служителей Единомножественного-Триединого, никто из них сказать бы не мог: то ли полчаса, то ли полгода. Они давно уже молчали, погрузившись в свои думы, ‒ и невольно напряглись, когда в коридоре вновь раздались шаги.

Их взгляды устремились на проем в стене.

«Низа?» ‒ мелькнула мысль у Габлера.

Но это была не Низа. Это были три женщины средних лет, облаченные в серые плащи. Вероятно, цвет одеяния зависел от статуса служителей Единомножественного.

Женщины делали все молча и быстро. Разошлись в разные стороны, направляясь к файтерам, и поднесли руки к их лицам.

Крис не успел толком разобрать, что сжимали пальцы подошедшей к нему беллизонки ‒ это был какой-то темный комок… Или нечто, похожее на скомканный платок? В следующий момент женщина опустила руку и на шаг отступила от него. Разобрать он ничего не разобрал, но запах почувствовал сразу. Для этого и не требовалось иметь острый нюх. Запах был резким, сладковатым, абсолютно незнакомым. Он ударил в ноздри, и у Габлера почему-то сразу зашумело в ушах. В следующий момент он понял, что перестал ощущать собственное тело. Совершенно перестал, словно тела больше не было. Пропало чувство голода, затихло сердце… И слух тоже пропал, а потом и обоняние. Не подвело только зрение, однако окружающее воспринималось словно из-под толщи воды. Сознание тоже помутилось, стало каким-то отстраненным, но не исчезло. Такое состояние не походило на обычное опьянение, это было нечто совсем другое. В какой-то момент Крис обнаружил, что его собственное «я» словно переместилось куда-то под потолок. Он видел застывших Портоса и Арамиса, видел стоящих возле них женщин, видел и «свою» служительницу… и видел себя самого, распятого у стены так же, как и его товарищи. Его нематериальные глаза зависли под потолком и оттуда наблюдали за происходящим.