Восстание Девятого - Питтакус Лор Страница 53

Я не слишком удивлен, когда они решают ответить кулаком. Он прилетает справа, я с легкостью уворачиваюсь, хватаю дальнобойщика за запястье и швыряю на землю. Берни Косар продолжает рычать и нависает над ним. Он отползает.

– Моя очередь! – весело кричит Девятый, отталкивая меня с дороги.

Бородатый дальнобойщик взмахивает ножом, и Девятый отступает. Следующим движением Девятый пригибается и продевает руку ему подмышку, роняя его на землю. Ногой он выбивает нож у него из руки, тот улетает под грузовик.

– Парень, тебе нужно было послушать моего мудрого друга. Ты действительно очень не хочешь связываться с нами.

– Ладно, ладно, – говорю я, положив руку Девятому на плечо. – А теперь мы все разойдемся.

Я слышу щелчок предохранителя. Мы застываем. Дальнобойщик в очках-авиаторах направляет на нас «дезерт игл» пятидесятого калибра.

Он спрашивает вполне серьезно:

– Кто из вас хочет умереть первым?

Разумеется, Девятый выходит вперед и скрещивает на груди руки:

– Я.

Он направляет пистолет Девятому в лицо и смеется над его, как он полагает, бравадой.

– Не искушай меня, придурок. Если я тебя убью, день не пройдет зря.

– Тогда стреляй. Не надо откладывать такую радость. У тебя и так жизнь не очень удалась, судя по виду.

Я вздыхаю, зная, что это плохо кончится. Мы бы прекрасно обошлись без этого внимания.

С этого момента события начинают развиваться действительно быстро. Для начала неожиданный и очень громкий выхлоп грузовика пугает дальнобойщика с пистолетом, и он стреляет. Девятый телекинезом останавливает пулю в десятке сантиметров от своего носа. Улыбнувшись и склонив голову набок, он разворачивает пулю в воздухе и отправляет ее обратно. Дальнобойщик видит летящую пулю, поворачивается к нам спиной и бежит со всех ног. Я смотрю на Девятого. Ему слишком, слишком весело. Я знаю, что он собирается делать дальше, и знаю, что это плохая идея. Очень плохая.

– Нет, Девятый. Не надо этого делать, – качаю я головой, зная, что он все равно это сделает.

Он с невинным видом смеется.

– Не делать чего? Этого?

Мы с ним оба смотрим на пулю, которая висит в воздухе там, где Девятый ее остановил. Он слегка хихикает и снова направляет ее в убегающего дальнобойщика – прямо в задницу. Тот падает, вопя как сумасшедший. Девятый поворачивается к оставшимся двоим, включая того, которому БК теперь разрешил подняться. Они готовы обмочить штаны от страха. Девятый улыбается, и я знаю, что он еще не закончил.

– Знаете что? Думаю, вам надо как-то извиниться за своего невоспитанного друга. Вот что вы сейчас сделаете. Вы залезете в карманы, очень-очень медленно, и достанете бумажники. Потом вы отдадите все до последнего цента этим милым ребятам. За то, что им пришлось понервничать, понимаете, – он кивает в сторону автостопщиков. – Не думаю, что вы хотите знать, что будет, если вы этого не сделаете. Быстро.

Оба дальнобойщика кивают и лезут в карманы.

Автостопщики явно поражены тем, что увидели.

– Эмм, спасибо, друг, – говорит один из них.

– Не за что, – произносит Девятый, передавая им деньги.

Руки у всех, кроме нас, заметно дрожат.

– Просто чтоб ты знал. Мы не обещали тому парню никаких денег. Они просто решили нас запугать. Мы на полной мели, – говорит второй.

– Верю. Кстати, вы больше не на мели, – улыбается Девятый. – Я знаю, что это такое, быть в пути и в бегах. Непросто найти способ подзаработать.

Он поворачивается ко мне за подтверждением. Я улыбаюсь ребятам, но смотрю на Девятого так, чтобы он понял – я в бешенстве. Он пожимает плечами.

– Надеюсь, в следующий раз вам повезет больше! – он разворачивается и уходит. Мы с БК идем за ним.

Мы подходим к машине, садимся и молча отъезжаем. Через пару минут Девятый включает радио. Он барабанит пальцами по рулю в ритме музыки.

– Какого черта ты там делал? – я бью его в плечо. – И не надо нести чушь про бедных маленьких мальчиков и злых, злых дальнобойщиков. Ты просто развлекался и показывал себя? И знаешь что? Ты подверг опасности нас обоих, не говоря о том, что мы отвлеклись от цели. Ну, Девятый! Возьми себя в руки!

Девятый сжимает руль так, что костяшки белеют, и я вижу, что он так стиснул челюсти, что на щеках дергаются мускулы.

– Я не показывал себя и не развлекался, – я ожидаю, что он продолжит, объяснит, но он явно не собирается ничего говорить. Ему-то на что злиться?

– Что, ты просто решил защитить двух человеческих детишек, которых обидели? Не ты ли говорил, что люди не стоят времени и сил?

Он морщится, услышав, как я бросаю ему в лицо его же слова.

– Я не люблю, когда обижают слабых. Никто не имеет права обижать кого-то или отнимать у него что-то только потому, что может. Я не хотел позволять им это сделать. И я сделал так, что им больше такого не захочется, – говорит он безо всякого выражения.

Он смотрит на меня, на мое удивленное лицо, и опять поворачивается к дороге.

– Не понимаю, что тебя шокировало. Я гуманист, парень.

Я качаю головой. Каждый раз, когда мне кажется, что я раскусил Девятого, он поворачивается ко мне другой стороной и в итоге начинает нравиться мне еще больше. Я пожимаю плечами, кладу голову на спинку сиденья, поворачиваюсь к окну и принимаюсь барабанить пальцами по подлокотнику в такт музыке.

– Я не знал, вот и все, – говорю я.

Он немного расслабляется и довольно улыбается, как тот Девятый, к которому я привык.

– Ну да. Ладно. Теперь ты знаешь, парень. Теперь ты знаешь.