Орден. Дальняя дорога - Дмитрий Шидловский Страница 53

Через несколько дней на границе с новоиспеченным княжеством Ингрийским его первый правитель держал совет. На этот раз в его шатер был приглашен лишь барон фон Рункель.

— Не понимаю я, барон, почему мы признали вольности Новгорода и Пскова, зачем создали княжество Ингрийское и удаляемся туда, в то время как могли править в более богатой земле? Следуя твоим советам, я побил рыцарей, хоть год назад и не думал, что княжение мне на роду написано. Потому и послушал тебя нынче. Но я не понимаю, ведь посадников мы легко могли пленить. Ни Новгород, ни Псков противиться мне бы не могли.

— Несложно свергнуть правителя. Сложно власть удержать, — отвечал барон. — Народ сейчас радуется освобождению, не ведая, что государственная независимость вещь дорогая, за которую надо платить. То, как грабил и притеснял их орден, они видели. А вот то, что защищал да жизнь устраивал, позабыли. Скоро властолюбие бояр, воровство посадников и их слуг, собственные проблемы, в которых они обвинят своих правителей, приведут к склокам. Более чем за сто лет они стали рабами. Готовы служить, но ждут, что за них все сладится, хозяин снимет все тяготы. Если бы ты захватил власть сегодня, завтра они бы обвинили тебя во всем, даже в том, что родной сын дурак да жена сварлива.

— Что же изменится со временем?

— Они устанут сами от себя. Им захочется мудрого, не жестокого, но строгого правителя, который их бы рассудил. Власть сейчас подберут пройдохи и воры, и скоро это увидят все. И тогда сами позовут тебя.

— До сих пор ни в Новгороде, ни в Пскове такого не случалось. Приглашали князей, изгоняли князей. И все по кругу.

— Времена меняются. Да и сто лет правления рыцарей свое сделали. Много ли осталось людей, способных сражаться за себя и свой очаг? Глотку драть на вече не сложно. А вот в поле выйти… Велика ли дружина новгородская и псковская? Много ли стоило ополчение, что новгородцы в осаде создали? Стрелы к бойницам носить да у костров похваляться они мастера. А если бы враг в город вошел, прыснули бы по домам. В твоем войске новгородцев да псковичей много ли? Пятая часть или десятая? Все больше со срединной Руси да из степи.

— Значит, они настолько ослабели, что не смогут жить самостоятельно?

— В сравнении с тем, что было лет сто пятьдесят назад, многократно. Здесь и орденские карательные походы, когда самые отважные погибали, а трусы выживали да детишек растили тише воды, ниже травы. Здесь и обычная леность и жадность человеческая. Когда сто лет только в свою нору гребешь, о государстве не думаешь.

— Тогда их можно захватить.

— Зачем? Тевтоны действительно скоро придут. Решат, соперников отбросили, самим есть чего пограбить. А когда стальной кулак орденский сюда заявится, посадники и вече сговорчивее будут, сами попросят тебя о помощи. Трус и лентяй, он на поле боя плохой помощник, а вот ножом в спину ударить завсегда горазд. Не все они такие, но иных осталось мало, и в том их главная беда. Сил отбить Ливонский, тем паче Тевтонский, орден у них нет. Тут ты им про протекторат и торговый союз напомни.

— Но у нас сил тоже не много.

— Пока. Только не забывай, что тебе присягнули рыцари и ландскнехты по численности не менее твоей дружины, что под Тихвином стояла. А сколько новгородцев к тебе в дружину пришло после битвы? Самых боевитых. Как раз тех, кто знает, что сейчас в их городах тихая жизнь да воровство начнутся. А они воевать хотят, добычи хотят, славы хотят. Такой доброволец на поле троих призывников Иоахима стоит, даже если он сызмальства ратному делу не обучен. Рыцарей не забудь, они сильные воины и, если увидят в тебе сильного правителя, пойдут за тобой.

— Пойдут ли? Не предадут ли в бою с ливонцами?

— Рыцарям добыча нужна, замок с землями нужен, слава нужна. Если они поверят, что получат все это от тебя, в Кенигсберг не переметнутся. Религия их волнует менее всего.

— Не знаю, барон. Прежде мне все было ясно. Я должен был выбросить немцев с этих земель и княжить здесь, как брат на Москве. А теперь — какие-то хитрые ходы… Странно, что Дмитрий поддержал тебя.

— Он знает, что здесь править единовластно, как на Москве, нельзя — вековой традиции не перечеркнуть. Даже после сотни лет владычества ордена люди ее помнят. Видишь, как быстро вече и в Новгороде, и во Пскове собралось? В центральной Руси искони правили князья, там привыкли подчиняться верховной власти. У Дмитрия столица — военный лагерь. Здесь же — вольница. Переломить народ можно, но тяжело. Чтобы править, как Дмитрий, тебе пришлось бы утопить эту землю в крови. И получил бы ты не храбрых воинов, а запуганных холопов.

— Ты же сказал, что они ослабели?

— Ныне ослабели. Но могут стать сильными, если править мудро.

— Как это?

— Стань сильным князем, правителем богатой земли. Они захотят под твою опеку ради защиты и покоя. Если Ингрия станет богатой, процветающей землей, сами попросят править ими. Когда захватываешь страну, ее народ надо либо тиранить, чтобы переломить его дух, либо идти ему на поблажки, чтобы завоевать их любовь. На первом пути нельзя ослаблять вожжи — уйдет страх, начнется бунт. Второй очень дорог для казны. Если же подданные просятся в твое государство сами, ты ставишь условия, не теряя войск, не тратя денег. Сделай Ингрию богатым и сильным государством. Немцы и русские переселенцы помогут тебе в этом.

— Как?

— Во-первых, в такие земли переселяются самые отважные и работящие, те, кто хочет воевать и торговать. Если использовать их правильно, ища себе богатства и славы, они обогатят правителя и увеличат его славу. Во-вторых, если немцы будут равны русским в правах, через своих родственников и земляков они дадут тебе милость и протекцию при дворах и в купеческих гильдиях Европы. Русские же подданные также помогут в торговле и общении с иными русскими княжествами и Константинополем. Ингрия страна болотистая и бедная, только пути торговые через нее идут. Не казна и не земля делают государство богатым, а те люди, что в государстве живут. Тебе повезло. Ты стал правителем земли, куда стекаются самые трудолюбивые и самые боевитые с Запада и с Востока.

— Боюсь я, что не уживутся русские и немцы. Драка будет.

— Драться будут обязательно. Но чтобы это не помешало тебе править, надо уложение им дать, — и барон извлек из принесенной им сумки на стол внушительную кипу исписанной бумаги.