Горячий след - Олег Верещагин Страница 53

— Ну а ты чего ожидал? — Олег почесал нос. — Так. Ну это точно не второй код. Не средневековье это — что раннее, что позднее. Пятый или четвёртый… Хорошо бы пятый.

— Почему? — Артур положил сумку рядом с конской тушей.

— Из-за Юрки, — честно признался Олег. — Я всё время ощущаю себя так, как будто конкретно именно его должен освободить — и опаздываю, а он ждёт…

— Давай-ка в лес уйдём, — предложил Артур вдруг. — И поглубже. Кто тут хороший, кто плохой — чёрт его знает, но видно, у них тут отношения простые. Кто раньше выстрелил — тот и король… — и вдруг добавил: — Знаешь, а мне на трупы не противно смотреть. Уже не противно, понимаешь?

— Понимаю, — Олег кивнул. — Но знаешь… мне их жалко, — он кивнул на убитых. — И по-моему, они — «наши». Ну, «хорошие». Ощущение такое… Пошли! — он махнул рукой Кириллу и Генке — и зашагал к лесу последним, то и дело оглядываясь и вертя головой и стволом ружья.

И, уже дойдя до крайних деревьев, подумал: лошадей было четыре.

А трупов — три.

* * *

В лес забрались на полкилометра, не меньше — чтобы совершенно точно было не слышно никаких звуков и не видно огня костра. Без костра тут оказалось никак — лес стоял стеной, дремучий, весь из дубов и буков, не то чтобы очень высоких, но кряжистых, могучих, каждый сук — как отдельное немаленькое дерево. В общем, неприветливый, лес, в подлеске — можжевельник, и почти ночная темнота наступила, едва отошли на полсотни метров от опушки. В кронах деревьев перекликались птицы, а внизу царила тишина. Так и казалось, что, едва стемнеет совсем, как начнутся неприятности. Поэтому все четверо на небольшой полянке как можно скорее развели костёр, натаскали гору сушняка и с облегчением уселись у огня. Сперва, пока закипал котелок с водой, прислушивались внимательно к лесу, не снимая рук с оружия. Но потом мальчишки успокоились. Похоже, лес был не слишком опасен.

— Что будем с утра делать? — спросил Артур, заливая кипятком заварку в стоящих в ряд кружках.

— Неохота в степь выходить, — признался Олег. — Не по себе как-то. Но опять-таки, раз мы тут оказались, значит наши где-то рядом.

— Может, как раз в лесу? — сказал Кирилл. Олег согласился:

— Может. Всё, что угодно может быть… Поэтому предлагаю поесть и поспать, чтобы разбираться со здешними проблемами на свежую голову. Дежурим по два часа. Первым Жуков. Потом Кирилл. Я дежурю третьим. Артур последним.

— Вообще-то мы только недавно встали, — заметил Кирилл. Олег усмехнулся — как ни крути, а это было правдой.

— Ну, тут-то ночь, — возразил он. — Так что будем применяться к условиям…

…Олег, если честно, и сам думал, что не уснёт, не получится. И первые минут пять правда лежал без сна, завернувшись в одеяло. От костра осталась алеющая куча углей, новых дров не подбрасывали. Над нею пробегали синеватые полосы огня. Потом они свились в клубок, похожий на шаровую молнию. Клубок оторвался от углей и поплыл по воздуху — выше и выше, к верхушкам деревьев. И там взорвался беззвучной вспышкой пламени…

Пламя потекло по окружающему, как вода по экрану телевизора — смывая и размывая. Олег увидел себя… нет, не так. Он был собой, но не этим, спящим в лесу далёкого мира.

Он полз по канаве вдоль горящих домов. Полз и узнавал то, что видел — Марфинку. Деревня горела, она была сплошным озером пламени. Олег слышал собственное дыхание — свистящее и горячее. В правой руке он сжимал ружьё — не нынешнее, трофей Оранжевых Песков, а свою «сайгу» 12-го калибра, записанную пока на старшего брата. В канаве пахло сыростью, тиной. Земля упруго вздрагивала, и мальчишка знал, от чего — совсем рядом по дороге шли плоские пятнистые бронемашины. С них раздавались очереди. Длинные, гремучие, как падающая из рук металлическая цепь. Поднимать голову было нельзя. Можно было только ползти, надеясь на одно — добраться до речки, до прибрежных кустов, переплыть на ту сторону…

Окрик над головой заставил Олега приподняться. На краю канавы метрах в трёх от него стояли два человека, казавшиеся огромными и громоздкими в тяжёлом пятнистом снаряжении. В опущенных на глаза больших защитных очках металось пламя. Тонкие стволы винтовок были наведены на замершего мальчишку.

Олег увидел, как шевельнулся обтянутый чёрной перчаткой палец на спусковом крючке — и с криком попытался перевернуться на спину, вскидывая «сайгу». Но опоздал — прорезанный щелями пламегасителя конец ствола беззвучно расцвёл оранжевой звездой…

…Наклонившийся к Олегу Кирилл отшатнулся — Олег сел, тяжело дыша.

— Ты чего?!

— Я? — Олег потёр руками лицо. — Нет, ничего… А что, пора?

— Пора, — Кирилл стоял рядом на одном колене. — Послушай лучше.

Олег прислушался. И понял, что из степи — еле-еле, но слышно — доносятся какие-то клёкот, бульканье, икание… Кирилл передёрнул плечами:

— Блин, это же этих… жрут. Слушать невозможно. Уже с час так.

— Ладно, — Олег сел удобнее, начал обуваться. — Ложись на моё место… — он передёрнул плечами: — А холодновато, слушай.

— Угу, — Кирилл, морщась, лёг на живот. Олег, натягивая ботинок, спросил:

— Болит спина?

— Всё болит сзади, — отрезал Кирилл.

— Извини, я просто так спросил.

— Ладно, ничего.

Как обычно в таких случаях, Олег больше всего хотел завалиться обратно под одеяло. Он знал — это желание скоро отступит, но всё равно злился, что приходится вставать, двигаться…

Действительно — здорово похолодало. Не мороз, конечно, но градусов 15, не больше, пожалуй. Для летней ночи — маловато. Олег перепоясался ремнём, застегнул куртку, взял на руку ружьё и, отойдя тихим шагов метров на десять, присел (глаза к темноте привыкли) на поваленный ствол.

Мальчишка проспал почти четыре часа и чувствовал себя вполне отдохнувшим. А терпеливо ждать он привык давно — недаром Князь впервые взял его на охоту, когда Олегу было всего семь лет (хотя в семь лет ты знать не знал никакого Князя, привычно добавил внутренний голос). Лес сейчас был наполнен привычными ночными звуками. Пробежало что-то мелкое. Протрусило — покрупнее. Прошёл недалеко совсем крупный зверь. Сова скользнула между деревьев — наверное, выследила мышь.

Сон, подумал Олег. Неприятный сон. Страшный. Даже во сне страшно, когда война у тебя дома… А если… он похолодел. Если это не сон, вернее — не простой сон, а что-то типа пророческого, вещего? Если это будущее, недалёкое будущее?! Нет, стоп, а то ему раньше война не снилась. Это просто от напряжения такое в голову лезет.

Он выдохнул, стараясь с этим выдохом вытолкнуть из себя тяжёлые мысли. Но не получалось. Они продолжали слетаться из темноты, как тяжёлые ночные птицы. Всё когда-нибудь кончается. В ночь на 22 июня 1941 года тоже была обычная жизнь. У людей был выпускной в школе. И кто бы поверил тогда, что война уже фактически началась? Что кончилась мирная жизнь? Вот так вернёшься домой — а там…