Радио Хоспис - Руслан Галеев Страница 53

– Ладно, – кивнул Стас, – это мы тоже учтем. Подробности расскажешь потом. Сейчас главное – выбраться из города.

* * *

Такие погони нужно снимать в фильмах. Ради таких погонь нужно снимать фильмы.

Два аса, два мастера высшего класса сжимали в ту ночь баранки своих автомобилей – потрепанного серо-голубого «Плимута» и блистательно-черного джентльмена марки «Шевроле». Два стальных сердца молотили своими поршнями под разгоряченными капотами и рвали темноту ночи лучами своих фар. Дворы и улицы, переулки и арки домов отлетали назад, как отработанные гильзы от ствола пулемета. Стас знал их как свои пять пальцев, а шофер «Шевроле» знал свое дело. И все же однажды Стас едва не оторвался, едва не ушел в лабиринт переулков неподалеку от площади Вильгельма Телля. Чертыхаясь, он слегка унял яростное сердцебиение резвого мотора, чтобы черный красавец снова сел ему на хвост. И полетел за ним в ночь, играющую тысячью искр отраженного снежинками света фар. Чем дальше от вокзальной площади, тем лучше. И погоня должна была продолжаться, пока, выбравшись через задний двор, Алиса, Скальпель и задыхающийся от спешки согбенный Захария (кто же бросит доброго старика?) ехали в сторону вокзала на неторопливом автобусе.

И все получилось в эту ночь. У них у всех все получилось.

Алиса, Готфрид и Захария добрались до пансиона, где поднялись на двенадцатый этаж и дождались в своей комнате полуночи. Там уже нес свою вахту Шрам. Потом Шрам, Алиса и Скальпель вышли в коридор, убедились, что там никого нет, и проделали в обратном направлении почти тот же путь, что и Стас днем. Они лишь не стали перебираться в кафе, а проулком вышли на соседнюю улицу, где их ждал Бруно, оседлавший рычащее чудовище на трех колесах.

Бруно отвез их к старым баням Семена Оболенского, простоватого русского мужичка, попариться к которому ходили все представители высшего света города и, довольно морщась от обильного пара, бьющего из каменной печи, никогда не задумывались о том, что Семен Оболенский, потомок богатого на истории русского рода, купил этот смешной бизнес только для того, чтобы получить здание, стоящее на старинном, едва ли не времен римского владычества, акведуке, который был скрыт городскими наслоениями. Об этом акведуке сохранились лишь немногие документы в городском архиве, но после появления вывески «Бани Семена Оболенского» эти документы чудесным образом исчезли. К акведуку можно было проехать на неширокой – не более двух метров в ширину – тележке, запряженной мулами, через угольный склад бань. Там, на глубине в десяток метров, были вмурованы в каменные стены тяжелые стальные ворота и неусыпно несла вахту стража из отборных бойцов уличного дна. Но они пропустили мотоцикл с коляской. Пропускать кого надо и не давать покинуть подземелье кому не надо – за это и платил им Семен.

Фарик сказал, что, когда началась война, Семен был корнетом русской армии. Корнет Оболенский. Стас в это не верил, но спорить не стал. Про себя же решил, что если где и находился нынешний хозяин бань, так это в густых Муромских лесах, где учился управляться с кистенем и засапожными ножами. А может, и вовсе ходил в народовольцах. А что, Оболенский – подходящая фамилия для бомбиста.

Захлопнув за уносящимся мотоциклом дверь, бойцы навсегда забыли замеченные номера, лица тех, кто покидал город той ночью, и две дорожные сумки, лежащие на коленях пассажира в коляске.

Согбенный Захария привычно запер за хозяевами дверь пансионной комнаты, застелил слишком большую для него двуспальную кровать, слегка поворчал насчет плохо просушенных простыней и лег спать. За свою долгую жизнь он научился беспокоиться вовремя и вовремя отдыхать.

Шрам покинул пансион через главный вход, задержавшись ненадолго за приятным разговором с веселой ночной дежурной, стареющей, но еще имеющей виды дамой. Они так громко смеялись, что не смогли бы расслышать лишнего шума, если бы тот донесся, к примеру, с далекого двенадцатого этажа. После этого Шрам вернулся в мастерскую, предварительно напившись по дороге в одном из баров привокзалья, достаточно сильно, чтобы от него разило утром, но не перебарщивая, чтобы память не спасовала. Перед тем как покинуть бар, Шрам на всякий случай врезал одному из выпивох. Для убедительности и закрепления памяти.

Уехавший от Алисы и Скальпеля Арчи отправился вовсе не в «Долину», а в офис своего поставщика алкоголя, который работал семь дней в неделю, без перерывов на обед и ночь. Естественно, не самолично, а путем эксплуатации труда подчиненных. Из этого офиса Арчи позвонил своему помощнику в «Долину» и наорал на него за то, что тот должен был уже два часа назад позвонить ему сюда и сообщить сумму заказа. Благо старый друг-поставщик развлек Арчи дегустацией. Помощник виновато извинялся, признавая, что необходимость звонка вылетела из его памяти: суббота – слишком много клиентов и суеты. Что касается старого друга-поставщика, то он, как и всегда, впрочем, в ночь субботы, валялся отчаянно пьяный на диване в своем кабинете и наутро наверняка не смог бы точно сказать, была ли вышеупомянутая дегустация или нет. Хотя, судя по всему, скорее всего была.

Стас же, бросив взгляд на часы и убедившись, что время пришло, вогнал старенький «Плимут» в невероятный вираж, уходя от погони во дворы, пронизывающие квартал между улицами Касабланки и Лужина. Там Стас бросил верно послужившую машину. А поймать его в этом лабиринте черных ходов, соединенных крыш и пожарных лестниц не смог бы и сам Моралес в лучшие свои годы.