Ведьмина поляна - Василий Головачев Страница 53

Впрочем, то же самое творится и у нас, подумал Максим честно. На «большой земле» природа тоже буквально убивалась Западом огромными темпами.

Подлодка подошла к пирсу, всплыла.

К ней тотчас же направился отряд работников гавани: шестеро мужчин в жёлто-оранжевых робах, похожих на очеловеченных крабов, трое «таможенников» в сине-чёрных мундирах и не то женщина, не то горилла с шапкой огненно-рыжих волос и обрюзгшей физиономией наркоманки. Костюм этого аборигена (выродок на все сто процентов, подумал Максим, разглядев делегацию через корпусный перископ) представлял собой смесь милитари-формы с женской одеждой, если только юбка существа выше мощных коленей не являлась шотландским килтом.

Могута-«хладун» снова выбрался на трап болотоплава.

Делегация замедлила шаг. Не остановилось лишь гориллоподобное существо, пол которого так и остался непонятным.

Карл заговорил с ним.

– Эх, пугнуть бы эту кралю! – прошептал Александр, сменив у перископа Максима.

– С чего ты взял, что это женщина?

– В юбке же.

Малята, ходивший кругами по рубке, заметил:

– Гэта убеспал.

Друзья посмотрели на брата Любавы.

– Как ты её обозвал? Беспал?

– Выродки бывают четырёх категорий: гобляки, нормаки, дипупыри и убеспалы.

Сан Саныч выпятил губы, повернул голову к Максиму.

– Переведи.

– Что тут переводить, – показал улыбку Жаров. – Гобляки – это, наверно, дети людей и животных, нормаки – нормальные люди, дипупыри – гермафродиты, а убеспалы…

– Бесполые упыри!

– Скорее всего.

Рыжее существо подошло к переминавшемуся с ноги на ногу Карлу, что-то проговорило.

Капитан подлодки выдал серию фистул, неистово жестикулируя.

– Чистый итальяшка, – усмехнулся Сан Саныч.

– Не обижай итальянцев. Малята, кто, по-твоему, этот рыжий беспал?

– Працывнык безпеки, – ответил молодой десантник.

– Безопасность.

– Безпека.

Огненно-рыжий «сотрудник безопасности» между тем стал что-то требовать у Карла, и «хладун» шагнул с трапа болотоплава на пирс, раздувая зоб.

По-видимому, это сильно подействовало на «чекиста в юбке», потому что он попятился, хватаясь за рукоять какого-то «револьвера» на поясе, подозвал подчинённых. Те отказались подходить. Тогда толстяк-убеспал угрожающе воздел руки к небу, и вся группа подалась назад, к строениям на пирсе.

– Слава богу! – пробурчал Александр. – Не хватало начинать драку, когда мы уже прошли.

Через пару минут в рубку зашли Карл и Могута, так и оставшийся в наряде хладуна.

– Чего им было надо? – спросил Александр.

– Demanded a report, – послышалось Максиму от капитана.

– Требовали отчёта, – перевёл он Сан Санычу.

– О Любаве шла речь?

Максим перевёл вопрос друга Могуте, пользуясь знакомыми словами росичей.

– Она здесь, – ответил командир десанта.

– Где именно?

– В местной ратуше, ждёт отправки в Ладан.

– Куда?

– В столицу Еурода, – догадался Максим.

– Когда?

– Не знаю.

Могута-«хладун» тоже развёл руками.

– Незнамо.

– Тогда надо искать крепость и штурмовать, как предлагал этот парень. – Александр кивнул на Маляту.

– Трэба цила армия…

– Тихо! – вдруг остановил командира отряда один из моряков в рубке.

Откуда-то из каменных громад припортовой инфраструктуры просочился в подлодку, стоявшую с открытым передним люком, далёкий голос, заставивший сердце Максима заработать в нарастающем темпе. Он узнал бы этот голос где угодно – в пустыне, в лесу, в болоте или в горах, и принадлежал он Любаве!

– Она… кричит! – прошептал Малята, сжав кулаки.

– Поёт! – возразил Сан Саныч.

Девушка и в самом деле пела. И переливы её песни воспарили над берегом как ангельские напевы, хватая людей за душу и заставляя всех прислушиваться к ним и нервно искать источник.

– Миро! – рявкнул Могута. – Вран на брег!

Находившийся в рубке дружинник исчез.

Через минуту в небо взлетел чернокрылый ворон, бесшумно канувший в строения порта.

Голос Любавы стих, но спустя какое-то время зазвучал вновь. Девушка словно знала о прибытии сородичей и подавала знак, что она жива и находится в плену.

Могута, так и не снявший маску хладуна, выбрался на трап.

Максим хотел последовать за ним, однако Малята преградил ему путь.

– Увидят с берега! Кнезе сам поищет Любаву.

– Как?

Молодой дружинник с усмешкой ткнул себя пальцем в лоб.

– Вран передаст координаты. Кнезе услышит.

– Он имеет связь с вороном?!

– Мы все имеем. – Малята отошёл.

Максим хотел спросить, может ли он увидеть то, что видит птица, потом решил испытать свою «экстрасенсорику» без подсказок. Не зря же интуиция не раз нашёптывала ему советы, помогавшие в экстремальных ситуациях.

Подошёл Александр.

– Что сотник делает?

– Пытается установить связь с Любавой.

– Не имея рации? Каким образом?

– Через ворона.

– Да ладно!

– Помолчи, Сан Саныч, попробую и я.

Максим сосредоточился на тишине внутри себя. Он с детства учился медитировать, следуя советам отца и деда, и во время соревнований это помогало сконцентрироваться на победе. Он мысленно нашёл ворона, попытался «поместиться» внутри головы птицы. С минуту сделать это не удавалось, мешали собственные мысли и ощущения «большеголовости», потом тишина в голове распространилась по всему телу, серая пелена в глазах распалась на череду пятен, и ему показалось, что он сам превратился в ворона.

Горизонт распахнулся, Максим увидел какие-то мрачные башни в необычном ракурсе (птица видела пейзаж не так, как человек), мелькнула круглая ротонда на крыше здания под вороном, и птица спикировала к соседней башне, имеющей ряд узких вертикальных окон, забранных решётками. Когти ворона вцепились в штырь, торчащий из стены, он каркнул.

В голове Максима проклюнулся тоненький голосок, почему-то проговоривший на чистом русском языке бессмертную фразу Аэлиты из романа Алексея Толстого:

– Где ты, где ты, где ты, сын неба?..

Максим едва не крикнул в ответ: здесь я, рядом!

Из недр башни сквозь окно просочилась струйка эфемерного тумана: