По ту сторону звезд - Кристофер Паолини Страница 53

– Туле! Что это? – воскликнула Кира.

Ее надсмотрщица, надо отдать ей должное, все же смутилась:

– Мы проиграли в баре пари экипажу «Гнойного солнца».

– Могло быть и хуже, – признала Кира. Еще легко отделались от пьяного пари.

Женщина кивнула:

– Если б выиграли мы, капитан заставил бы их нарисовать… впрочем, тебе это знать не стоит.

И Кира с ней согласилась.

К тому же ее подтолкнули в спину дулом карабина, чтобы побыстрее шагала по коридору. Хорошо хоть не скомандовали «Руки за голову!».

Их путь завершился у другой гермодвери на дальнем конце корабля. Женщина постучала по вентилю в центре двери, и голос Фалькони откликнулся:

– Не заперто.

Вентиль с приятным щелчком повернулся, дверь открылась, и Кира с удивлением обнаружила, что встреча ей назначена не в кабине пилота, а в каюте – личной каюте капитана. Помещение крошечное, два шага сделаешь – и наткнешься на мебель. Койка, раковина, шкафы и стены – проще не бывает, даже с дополненной реальностью. Единственное украшение – искривленное деревце бонсай, листья серебристо-серые, ствол изогнут, как буква S. Но и в таком виде оно поразило Киру: бонсаи почти не выживали на космических кораблях, а это выглядело ухоженным.

Капитан сидел у откидного стола с бонсаем, с монитора на него смотрели разом полдюжины голограмм.

Верхние пуговицы капитанской рубашки были расстегнуты, выставляя напоказ мышцы и загар, но Кира наткнулась взглядом на выступавшие из-под засученных рукавов предплечья, сплошь покрытые пятнистыми шрамами. Словно оплавившийся пластик – слишком твердые, слишком глянцевые.

Первой реакцией Киры было отвращение. Зачем все это? Ожоги и шрамы нетрудно вылечить. Даже если Фалькони пострадал в каком-то глухом месте, где не могли оказать медицинскую помощь, почему он не сделал косметическую операцию? Зачем оставаться в таком виде – обезображенным?

На коленях у капитана лежал Виложка. Свин прикрыл глаза и удовлетворенно вилял хвостиком: капитан чесал его за ухом. Рядом с капитаном стояла Нильсен, скрестив руки на груди, лицо недовольное.

– Вы хотели меня видеть? – спросил Фалькони и усмехнулся, заметив, как Кира поежилась при виде его шрамов.

Пришлось Кире пересмотреть свое первое впечатление. Если он намеренно использует свои шрамы, чтобы сбить ее с толку, значит, он гораздо умнее и опаснее, чем ей думалась. А судя по бонсаю, он отнюдь не варвар, даже если ведет себя как нахальный сукин сын.

– Мне нужно поговорить с вами наедине, – сказала она.

Фалькони указал рукой на Нильсен и блондинку:

– Все, что вы собираетесь сказать мне, можете говорить при них.

В ярости Кира ответила:

– Капитан, это серьезное дело. Я не шутила, когда предупреждала Грегоровича, что это вопрос жизни и смерти.

С губ Фалькони так и не сошла насмешливая улыбка, но глаза превратились в колючие голубые ледышки.

– Я вам верю, мисс Камински. Но если вы думали, что я встречусь с вами наедине, без свидетелей, значит, считали меня безнадежным идиотом. Они останутся здесь. Точка.

За спиной Киры мускулистая женщина покрепче ухватила карабин.

Кира сжала губы, пытаясь решить, стоит ли продолжать спор. Никакого способа настоять на своем она не видела, а потому сдалась.

– Ладно, – согласилась она. – Дверь-то хоть прикроете?

Фалькони кивнул:

– Полагаю, это можно. Воробей?

Женщина, конвоировавшая Киру, закрыла гермодверь, однако не захлопнула ее и не повернула замок, чтобы при необходимости мгновенно открыть.

– Итак, – сказал Фалькони. – В чем суть?

Кира набрала в грудь воздуха:

– Меня зовут не Камински. Я – Кира Наварес. А это не скинсьют. Это ксеноорганизм.