Место, которого дважды не было. Часть 1. Черный властелин. Начало - E. V. Martinas Страница 53

– Гениальная мысль! Первым заберёшь его ты на сто лет.

Так в подземном царстве появился художник Кистиано. При жизни он был милым и обаятельным человеком. Он принадлежал к роду простых смертных и появился на свет в Амадисе, столице народа Дезэры. Он учился живописи в школе изящных искусств и по праву считался одним из лучших выпускников, за что был удостоен высокой чести написать портрет князя и его придворных. Однако, весьма скоро устав от портретов первых лиц государства, Кистиано удалился в провинцию для осуществления своей творческой мечты. Он хотел написать серию горных пейзажей. Снежные пики, устремлённые ввысь, манили и завораживали его. Кистиано был примером истинного человека искусства: прекрасно разбираясь в живописи, он ничего не смыслил в бытовых вещах, очевидных простому обывателю. Исходя из эстетических соображений, для экспедиции он выбрал весну, категорически отказавшись принять в расчёт, что это наиболее лавиноопасное время года. Кистиано проигнорировал законы природы и погиб в горах Гессена. Великий Владыка Гор искренне сокрушался по поводу его гибели: «Такой молодой! Мне так жалко!» Однако вскоре для переживаний появился совсем иной повод. После гибели тела неприкаянная душа художника осталась во владениях Великого Владыки Гор. Она подчинилась вечному закону мироздания: где убился, там и пригодился, если уж стал неприкаянной душой, а не пошёл дальше по загробному лабиринту. Казалось, после смерти Кистиано ещё больше полюбил сгубившие его горные пейзажи. Он рисовал, не останавливаясь, и постоянно докучал новому господину настойчивыми попытками расписать белоснежные вершины то под хохлому, то под гжель, то прочей народной абстракцией.

Попав во временное подчинение к Великому Владыке Недр, Кистиано поначалу расстроился, но быстро понял, что здесь у него есть огромное поле для творчества. Ему велели написать три больших портрета: Уранума, Хильдегарды и Великого Владыки Недр. Живописец с энтузиазмом принялся за работу и за две недели написал изумительный портрет главы семейства. Это был настоящий шедевр. Как прирождённый художник, Кистиано умел передавать не только внешний вид, но и заглядывать глубоко в душу, поэтому все его портреты получались словно живые. Приступив к изображению великанши, молодой человек испытал глубочайший шок, увидев её чёрную, полную злобы и ненависти душу. Когда он брался за работу, у него дрожали руки. Такое же отвращение он испытал и при написании облика Уранума: «Копия своей матери. Мерзкий подонок, одержимый жаждой мести». Он боялся отражать увиденное в своих работах, но профессионализм и врождённая честность не позволяли ему приукрашивать образы заказчиков. К его удивлению, Хильдегарда и Уранум пришли в восторг от портретов. «Как реалистично! Мы словно живые! Вы настоящий мастер!» – восхищались они в унисон.

Хильдегарда пришла к супругу в прекрасном расположении духа.

– Спасибо, дорогой, что выполнил мою просьбу.

– Сущий пустяк. Самому понравилось. Но чем его занимать в оставшиеся сто лет?

– Милый, пусть он распишет наш дворец!

– Зачем? Мне дворец и так нравится.

– По-моему, он мрачный. Фрески его украсят и оживят. Я лично послежу за ходом работ. Это хоть как-то скрасит мне разлуку с сыном.

– Он уже уезжает?

– Да, завтра утром отправляется в путь.

– Куда?

– Немного южнее Ферлатиса. Говорит, что вернётся не раньше чем через месяц.

Вечером того же дня заговорщики заперлись в тайной комнате. Хильдегарда провела колдовской обряд над двумя портретами. Церемония длилась целый час, после чего великанша уколола палец железной булавкой и принялась выдавливать кровь каплю за каплей, пока не заполнила до краёв маленький золотой кубок. Она взяла кисточку и стала как бы рисовать свой портрет заново, тщательно обводя все линии. Вместо краски она использовала кровь из золотого кубка. В конце ритуала она поднесла его к губам собственного портрета. Великанша на картине улыбнулась и приняла угощение. То же самое Хильдегарда проделала с портретом Уранума, но используя уже его кровь, после чего с нескрываемой гордостью сообщила сыну:

– Всё получилось! Спасибо драгоценной прабабке! Она была сущей ведьмой, а я её прилежной ученицей.

– И что же такого чудесного вам удалось совершить, мама?

– Я заключила в портретах частицы наших душ. Это позволит нам всегда в них вернуться, даже после смерти. Береги мой портрет, а я обеспечу сохранность твоего. Каждый из нас может войти только в свою картину. Для этого следует закрыть глаза, в мельчайших деталях представить собственный портрет и мысленно вообразить, что ты находишься внутри него.

– А как вызвать собеседника?

– Ты приблизишься к портрету и произнесёшь в самое ухо: «Мама, призываю тебя! Нам надо поговорить!» Я услышу твой зов, где бы я ни находилась. Точно так же я смогу позвать тебя в случае необходимости.

– Глупые люди говорят, что гений и злодейство несовместимы. Но вы, мама, подлинный гений злодейства!

– Ты льстишь мне, сынок! Отправляйся в путь. Найди злополучную пещеру гнома! Можешь отсутствовать во дворце сколько угодно. У нас есть средство связи, а отца я сумею отвлечь. Развлеку его живописью.

– Мама, у вас потрясающее чувство юмора.

Наутро Уранум тронулся в путь. На сердце у него было легко и спокойно. Он был уверен, что скоро найдёт пещеру, а в ней – всё необходимое для создания непобедимой железной армии. Интуиция не являлась его сильной стороной. Он не почувствовал надвигавшейся беды. Покидая подземный дворец, Уранум не знал, что видит обожаемую мать живой в последний раз. До истечения отмеренного Хильдегарде и Селестине срока оставались считаные дни.