Сталкеры поневоле. Глазами Зоны - Виктор Глумов Страница 52

До этого момента ему казалось, что все еще можно исправить. Сейчас же точка невозврата была пройдена. Лаки положил Юлин палец в коробок и засунул в кармашек разгрузки, выделил себе две минуты, чтобы успокоиться, а потом действовал как во сне: вернулся к Ночке, выхлебал пиво, забрал рюкзак, «чтоб тоже просушить». В «номере» обыскал его, нашел заветный пузырек, спрятал его в кармане куртки.

Вышел в бар, механически пожевал шашлык, глупо пошутил. Сейчас он молился об одном – чтобы Ночка не почувствовала фальшь и не сбежала, но ее поглотили собственные переживания. Когда Мясник отправился проводить девушку в туалет, Лаки накапал ей в пиво пятьдесят капель – ровно столько требовалось, чтоб она заснула, но не умерла. Сел, уставившись в одну точку.

Ночка вернулась, но допивать пиво не спешила, ее сейчас больше интересовал шашлык. Ну же, ну, давай! А что если она не станет пить? Что если почувствует странный привкус? Лаки заказал себе еще кружку, выхлебал ее наполовину. Какой смысл держать обещания самому себе, когда ты не просто наступил на горло совести, а расстрелял ее в упор?

Ночка, взяла кружку за ручку, поднесла к губам.

– Мне бы очень хотелось снова встретиться с тобой, – она сделала пару глотков. – Но я не буду искать встреч, обещаю.

Еще два глотка. Ночка зевнула:

– Чем мне не нравится пиво, от него спать хочется.

Лаки неотрывно смотрел на нее и допивал вторую кружку.

– Смотри, дождь кончился, – проговорил он, кивая на окно. Словно услышав его, выглянуло солнце, резануло по глазам. – Пойдем, покажешь мне, где тут сортир.

Ночка встала, качнувшись, Лаки придержал ее и повел к выходу. Ноги девушки заплетались, сначала она опиралась на руку Лаки, потом оттолкнула его и по стеночке двинулась к двери, оглядываясь затравленно, словно раненая лисица. Она не выпускала из рук автомат, но даже не попыталась прицелиться в Лаки. Капюшон упал с ее головы, волосы растрепались.

– Ты… – прохрипела она и упала на подогнувшиеся колени.

Лаки метнулся к ней, обнял за талию и потащил к выходу. К счастью, Мясника в помещении не было. Уснувшую девушку он отволок в высокую бурую траву за цистерной, рванул назад, забежал в снятый «номер», обул мокрые, но теплые «берцы», запихнул Ночкины ботинки в рюкзак. Подумал и стащил покрывало с кровати – для волокуши. На обратном пути в темной комнате столкнулся с Мясником.

– Уже уходите? – без интереса спросил он.

– Да, спасибо вам, до свидания, – как можно спокойнее ответил Лаки, в несколько широких шагов преодолел помещение бара и вышел.

Воровато озираясь, он собрался связать Ночку, но передумал, решил сделать это в лесу, где никто точно не увидит, и там же соорудить волокушу. Срубил две молоденькие осины, скрепил их снизу палкой, примотал к ним украденное у Мясника покрывало. Связал руки Ночки за спиной, затем ноги, долго думал, из чего сделать кляп – не из носка же… В итоге пустил в расход маленькое полотенце. Уложил Ночку на волокушу и потащил.

Передвижение по Зоне с человеком в отключке оказалось задачей не из легких. Приходилось проверять путь гайкой, перетаскивать в безопасное место носилки, класть их, снова проверять путь гайкой. При этом следовало постоянно прислушиваться и озираться, чтобы не наткнуться на людей – мало ли, кто это может быть…

В идеале было бы неплохо встретить кого-то из анархистов, заплатить ему, чтоб он вызвал Сороку – человека Брюта, а тот поможет дотащить Ночку до пункта назначения.

Интересно, сколько она будет спать? Как поведет себя, когда очнется?

Брошенную гайку закрутило невидимым вихрем и швырнуло обратно, Лаки еле успел отшатнуться, чтоб она не выбила ему глаз. Вспомнил, что, со слов Ночки, все ее недоброжелатели погибали, он попросил Зону дать ему шанс. Раз гайка не покалечила его, значит, удача по-прежнему на стороне Лаки.

Он почувствовал, что артефакт на его шее снова немного нагрелся. Может, этот арт изолирует от Зоны, ведь неспроста поначалу Лаки было сложно настроиться, будто бы Зона перестала его слышать? Получается, если этот шнурок с каплей снять и выбросить, Лаки сразу же во что-то вляпается, или Зона на него мутантов нашлет, потому что Ночка – любимое ее дитя, а он, так, пасынок…

Лаки вытер пот, сунул руку в карман разгрузки и коснулся Юлиного пальчика. Глаза застелила бурая муть безысходности, он выругался и поволок Ночку через малинник, чтоб напрямую и поменьше шастать. Если он успеет к вечеру, то Юля больше не лишится пальцев.

Мыслить здраво он не мог, у него была единственная цель – добраться до лагеря анархистов, что возле Периметра. Если не получится туда, значит, до КПП № 9.

Штурм малинника не удался: покрывало зацепилось за колючие ветки, волокуша перевернулась, и Ночка выпала. Бранясь, Лаки уложил ее обратно, вытащил на небольшую поляну, швырнул гайку: чисто. Ночка застонала, зашевелилась. Неужели проснется?

Лаки схватил носилки и попер вперед, чувствуя, как шевелится волокуша. Могла бы еще немного поспать! Выпрыгивать из носилок и уползать Ночка не собиралась, лежала себе спокойно, глядя в небо. Во время очередного перехода она вытолкнула изо рта кляп и проговорила:

– Странно, что ты еще живой… С такими-то намерениями.

Лаки решил не вступать в диалог.

– Остальные и часа не жили, но я не хочу твоей смерти, Влад. Отпусти меня, и я тебе помогу.

Он посчитал ее слова блефом от безысходности и снова не ответил, но девушка не сдавалась:

– Хоть ты-то знаешь, что им всем от меня надо? Я уверена, что по своей воле ты ни за что так не поступил бы, тебя ведь заставили, да?

«Да, черт побери!» – мысленно выкрикнул он.

– Ты ведь не из-за денег все это делаешь, так? Я слишком хорошо тебя знаю. Расскажи, может, чего толкового посоветую. Поверь, я не дорожу собственной шкурой – я просто живу, и в моей жизни есть ты. Ты занимаешь там огромную нишу и… И будешь занимать даже несмотря… Несмотря на. Я хочу тебе помочь!

Бред. Насколько Лаки знал подлую женскую сущность, любая предпочла бы вычеркнуть мужчину вплоть до физического уничтожения после того, как он отверг ее. А Ночка не плачет, не кричит, что ее предали, даже подавленной не выглядит. Вряд ли она привыкла к предательству, нож в спину – это всегда больно, даже если у тебя там десяток шрамов.

– Тебя ж пристрелят, дурака, как только ты меня доставишь, куда требуется! От таких свидетелей обычно избавляются, и ту, ради которой ты все делаешь, тоже вряд ли пощадят, она не человек для них, а инструмент.

Лаки вспомнил Гуся, вспомнил про круговорот киллеров в природе. Да, он слишком много знает. Но Брют – человек слова, он обещал… Или если тот, кому обещал, станет трупом, обещание аннулируется? Черт, как мальчишку развели! Или это Ночка его сейчас разводит?

Почему с террористами не ведут переговоров? Лаки пытался вспомнить реальные истории, а не киношные, где заложников возвращали после того, как получали выкуп. В Чечне до определенного времени практиковались похищения, людей за определенную плату всегда отдавали родственникам, потрепанных, да, но живых. А вот если те обращались за помощью, заложники гибли. В случае с Ночкой обращаться не к кому, потому что фээсбэшники заинтересованы в ней так же, как и Брют, если не больше.