Проект "Повелитель" - Игорь Денисенко Страница 52

– Ага, или утопли бы давно и отмучились. Поперся я с тобой на свою голову.

– Ну так я тебя вроде не звал?

– Сам же говорил, что друга в беде не бросают. Так что не волнуйся. От меня так просто не отделаешься.

Лис тоже плевался гнусом и давил мошек, запутавшихся в короткой курчавой бороде.

Вроде ничего особенного сказано не было. Обычное словоблудие. Но у Руслана на душе потеплело, и он вдруг неожиданно сам для себя сказал:

– Знаешь, друг, я тут подумал… А чего тебе безымянным оставаться, вот какое тебе имя нравится? Человеческое?

– Света, – застеснявшись, произнес Лис, представляя румяную и дородную жену кузнеца.

– Света? – удивился Рус. – Ну Света, так Света, только намаешься ты с ним.

И Руслан громко и раскатисто засмеялся, распугивая птиц. Лис опомнился:

– Ты чего?

– Я ж тебе, дурню, предложил именем обзавестись. Спрашиваю, как бы зваться хотел? А ты Света… Ну будь по-твоему, Света… Ой, не могу!

И он опять закатился от смеха, сгибаясь пополам.

– А разве можно самому имя выбирать и называться? – смутился Лис.

– Так не принято, но ты же не сам – я тебя назову на правах старшего. Света!

– Хорош ржать! Я не расслышал просто, что ты спрашивал. Николай подойдет.

– Подойдет? – переспросил Руслан и опять зашелся от смеха.

– Рус, ты мухоморы по дороге не ел? Чего закатился?

– Да побасенку вспомнил: привязали мужика к дереву. День стоит. Второй стоит. Тут дед из кустов выходит, спрашивает: «Чего стоишь?» Тот отвечает: «Разбойники привязали. Два дня стою. Ни один хрен не подходит». А дед предлагает: «Может, мой подойдет?»

– А-а-а! – рассмеялся Лис. – Не слышал такую побасенку. А кто такие разбойники?

– Да те дикие, что из города приходили. Мужиков убивали, девок насиловали.

– Слышал. Их, говорят, тогда полно было. Но они перемерли все вскоре. Хворые они были.

– Это да. Фух! – выдохнул Руслан, вытащив ноги из трясины.

Впереди показалась небольшая возвышенность, и идти стало легче.

– А говорят, род наш от городского пошел. Вроде сам Он из города вышел?

– Брехня! Сам посуди, если все городские перемерли. Изверги да людоеды они были.

– Ну не все же…

– Лис, я не понял, ты что, сомневаешься, что род от Бога посланный был?

Лис замялся и промолчал по привычке. Руслан всегда был к старейшинам приближенный и в грамоте начитанный. Законы и писания он чтил, и спорить с ним было себе дороже.

Вот ноги ступили уже на твердую почву. Посредине пригорка торчала чахлая березка с уныло опущенными ветками. Она возвышалась среди прочих, как взрослый средь детворы. Молодь ельника была в рост человека и чуть пониже. Не выделяйся она среди прочих, Лис, может, и не увидел бы странную зарубку на белом стволе. И взглядом указал Руслану.

– Глянь.

Руслан всмотрелся и зашевелил губами.

– Вася крест Наташа. Хм!

– Это чего?

– Вот и я думаю, что он хотел этим сказать? Вася понятно. А святой крест при чем?

– Я думаю, он понимал, что Наташа – это его крест, и по жизни нести ему.

Руслан замотал головой.

– Ты, Лис, соображаешь, когда хочешь. И действительно, так просто и сильно сказано про жизнь и любовь.

– Я вот только одного не понимаю, кто это на дереве вырезал. Да еще посреди болота?

– Ну, скажем, не посреди, а на краю. Да и болота тут не было раньше. Но не из наших точно.

– Ага, у нас так мудрено никто не выражается.

– Хотя, – ощупал Рус след пальцами, – судя по следам, резано не так давно. Весной, от силы зимой прошлой.

– Надо быть поосторожнее. Значит, чужие сюда заглядывали.

– Какие они нам чужие, если род у нас один.

– Они могут об этом и не знать, и не помнить. Да мало ли…

– Ты прав.

Отсюда с пригорка открывался вид на низину с редкой растительностью, всю залитую туманом. Туман оказался и спереди и сзади. Только что не было его – и вот он. Непостижимым образом охватывал все вокруг. И вместе с туманом, казалось, болото охватило всю местность. Этого не могло быть, но было. Небо посерело, и солнце пряталось за взвесью тумана. Отвлеченные изучением надписи, друзья не сразу заметили перемены. Вместе с туманом страх ужом заполз в душу. И поселился где-то под сердцем.

– Чертов лес! – сказал, оглядываясь, Рус. – Сколько лет живу, сроду такого не бывало!

– Слышал я о таком, – нехотя молвил Лис. – Это туман забвения. Кто в него входит, забывает все. Говорят, Ябеда из такого тумана вышел… Ни бе ни ме ни кукареку. Откуда пришел, не помнит, вообще ничего не помнит. Прибился к нам. Вот.

– Хм, а я и забыл. Не поверил и забыл. На Ябеду без слез-то не глянешь.

– Чудны дела твои, Господи.

– Знаешь, Николай, я мало чему верю, если это не святое писание или пока сам не увижу. Но уверен я в одном. Настоящего человека, если он чего-то сильно хочет, никто с пути не собьет и забыть ничто не заставит. Вот сейчас мы в туман спустимся, и ты постарайся запомнить, что зовут тебя Николай. А я твой друг Руслан. И выйдем мы из тумана такими же, как и вошли.

– Верно, всё верно, – ответил Лис, отворачиваясь, чтоб Руслан не увидел, что его глаза увлажнились.

Друзья вытащили из-за пояса топорики с длинными ручками. Мало ли на кого в тумане напороться можно. И спустились в лощину. Под ногами на удивление не хлюпало. Туман висел плотный. Видимость ухудшалась. Видно было шагов на десять вокруг, не больше.

– Спасибо за имя, Рус, – обронил Лис, шедший чуть сзади.

– Не за что, Николай. Ты меня только в тумане топориком по башке не рубани от избытка чувств.

* * *

Туман сгущался плотной пеленой. Темнело. Все живое вроде вымерло. Не квакали лягушки. Не звенели сверчки. Даже вездесущая мошкара не гудела вокруг. Птицы не пели. Но сказать, что в тумане ничего не было, было бы неправдой. Шорохи и звуки раздавались то тут, то там. Неясные, но вполне осязаемые тени то перебегали дорогу, то скользили навстречу и пропадали в серой завесе тумана, не приближаясь к друзьям, не касаясь их. Где-то заплакал ребенок.

Руслан дернулся на звук. Николай осадил его, дернув за рукав:

– Не отвлекаемся. Ты сам говорил. Пойдем на звук – и будем плутать тут вечно. Черти это, не иначе.

– Бог мне защитник!

– Но не здесь, Рус, не здесь…

Слова прозвучали глухо и погасли, словно придавленные подушкой. Руслан хотел что-то сказать, но передумал и сказал другое: