Миры Стругацких. Время учеников, XXI век. Возвращение в Арканар - Игорь Минаков Страница 52

— Сколько заболевших? — спросила Марта.

— Один, — ответила Хосико, — пока один.

— Но кто? Ко мне ни с чем серьезнее простуды никогда не обращались!

— По определенным причинам я не хотел бы называть его имя, — сказал Мбога. — Но он не турист, а сотрудник Базы. Вернее, был им. Некоторое время тому назад. Сошлюсь в своем нежелании отвечать на тайну личности… Тайна личности.

— Что теперь будет с нами? — И это был вопрос вопросов, ответ на который не знал даже доктор Мбога. Да разве бывают ответы на подобные вопросы?!

Леонид Андреевич вздохнул и поднялся с пола. Неразрешимые вопросы были его специализацией на этой встрече. Да и не только на этой.

— Плохой вопрос, — честно признался он этим людям, смотрящим на него… по-разному. Кто смотрел с надеждой, кто с доверием, кто скептично, кто зло, кто разочарованно. Горбовский внезапно понял, что они смотрят на него, как дети, попавшие против своей воли в страшную беду, испуганные, потрясенные, но все еще сохраняющие толику веры во всемогущество взрослых. Именно их он хотел оберечь, предупредить, предостеречь. От чего? От того, чтобы не ходили в лес без взрослых? — У меня нет на него ответа. Даже дети не должны его задавать. Спросить нужно по-другому: что нам теперь всем делать? Я плохой оратор и совсем никудышный проповедник. Может быть, сюда надо было прислать проповедника или психолога, но сюда прилетели доктор Мбога и доктор Фуками, наверное, самые лучшие специалисты по той проблеме, которая встала перед нами. Давайте не будем торопиться, главное — не торопиться. Будем ждать и… работать. У каждого из нас по-своему замечательная работа, у многих из нас здесь есть друзья или близкие. Что еще можно предложить для счастья? Внешние обстоятельства сложились пока не в нашу пользу, но нужно потерпеть. Не стоит совершать необдуманных и необратимых поступков, за которые потом будет очень стыдно. Я верю, что все обернется не самым худшим образом.

В зале поднялась маленькая худенькая женщина.

— Все это звучит прекрасно, Леонид Андреевич, — печально сказала она, — но кроме нас, взрослых, здесь оказались дети. Многие родители волнуются в основном за них. Сейчас нам очень необходимы психологи, так как учительский состав не справляется — обстановка нервирует, родители нервируют. Я понимаю, что эвакуация с Пандоры пока невозможна, но и оставаться на Базе сейчас не имеет смысла. Я бы предложила, если это возможно, переместить всех желающих на Алмазный пляж. Там море, санаториумы. Получилось бы что-то вроде каникул.

— Я думаю, что это легко устроить, — согласился Горбовский. — Поль? Мбога?

— Возражений нет, — покачал головой Мбога. — Нас это устроило бы наилучшим образом.

— Я свяжусь с Алмазным пляжем, — сказал Поль. — После собрания прошу тогда тебя, Лиза, тебя, Вадим, и… где Робинзон?… ага, и тебя, Джек, подойти ко мне, и мы все обговорим окончательно.

Хосико подошла к Горбовскому. Собрание как таковое закончилось. Люди разбились на небольшие группки, обсуждая сказанное и предстоящий переезд. Истеричных или просто нервных ноток в разговорах не проскальзывало, и Леонид Андреевич мог быть доволен — невнятность угрозы отступила перед актуальностью предстоящих технических и организационных задач. Первое правило кризисной ситуации — займи людей.

— Вы хорошо сказали, Леонид Андреевич, мне понравилась ваша речь.

— Может быть, стоило выступить и вам, Хосико-сан?

— Нет, — улыбнулась Хосико, — здесь должны были действовать мужчины. Это Пандора, а не Земля, и разделение по половому признаку тут еще имеет смысл.

— Да?

— Да, Леонид Андреевич, закон фронтира: у мужчин мужская работа, дело женщин — предупреждать об опасности и прятаться с детьми за их спинами.

— Вы преувеличиваете, Хосико-сан, вы преувеличиваете, — сказал польщенный Горбовский. Ему внезапно захотелось прочитать сочинение Поля о знаменитом звездолетчике. Может быть, он не знает чего-то существенного о собственной персоне?