"Шарашка" попаданцев. Опередить Гитлера! - Андрей Ходов Страница 52

— Все хреновее и хреновее, — заметил Сергей, когда Власик опять скрылся в кабинете. — Похоже, что заговорщики люди серьезные. Нападать на дачу товарища Сталина — это не пару раз в коридоре стрельнуть. Значит, силы у них есть. Следующим ходом могут прийти по нашу душу. Черт бы побрал этих троцкистов, мало их чистили!

— У нас тут, кроме штатной охраны, еще целый батальон НКВД, — засомневался Вадик, — это не хухры-мухры. А сколько там людей было у Сталина на даче?

— Батальон-то он батальон, но без тяжелого вооружения. Если подтянут артиллерию, то мы тут долго не просидим.

— Думаешь, и до этого дойти может?

— Запросто, сейчас что угодно может быть. Надо что-то делать.

— А что мы можем? Из пистолетиков пострелять? — Вадик хлопнул ладонью по кобуре и сплюнул.

— Что можем, что можем? Давай рассуждать логически. Если Сталин умрет или его добьют, то шансы на победу в будущей войне резко снижаются. Если смогут убрать и Берию, то тогда и вовсе хана придет. У них же в руках все нити. Кто бы там ни пришел на их место, пока он разберется. Это еще в том случае, если заговорщики доморощенные, а не агенты иностранных разведок. А если агенты, то сам понимаешь… Тогда и нам с тобой хана придет, уберут в момент. Соображаешь?

— А что тут соображать? — усмехнулся Вадик. — Это и ребенку понятно. Ты посмотри на ребят. Видишь их испуганные морды? На каждой крупными буквами все это написано. Только толку? Что мы реально сделать можем? Конечно, если Кобулов все-таки прорвется, тогда глядишь… У него петлицы повнушительнее, у него связи, у него авторитет. А мы с тобой кто?

— А если не прорвется? Если его перехватили? Если его тоже застрелили еще в кабинете? Тогда что?

— Что ты ко мне пристал? — скривился Вадик. — Если есть конкретные предложения, то давай обсудим. А задавать риторические вопросы я и сам умею.

— Предложения есть. Например, ты не знаешь что за ранение у товарища Сталина? Может, этот врач из будущего, Алексей который, помочь сможет?

— Он же терапевт, а не хирург. А у товарища Сталина раздроблена лопатка, пуля застряла в правом легком.

— Вот видишь! А при таких ранениях самое опасное — это послеоперационные осложнения, воспаления всякие. Помнишь, что у бухгалтерши в сумочке маленькая дорожная аптечка была?

— Точно была! Сейчас вспомню: свечи от геморроя, глазные капли, «Темпалгин» — обезболивающее, метронидазол — от зубов, фталазол — от поноса, бисептол — от ангины и бронхита, пластырь мозольный, пластырь бактерицидный… Вроде все? Примерно треть мы отдали на анализ, остальное пока тут, в сейфе пылится. Только чем нам это поможет? Геморроя и поноса у товарища Сталина нет. Впрочем, я в медицине не спец. С врачом больше Игорь Жуков занимался.

— Я тоже не спец, но инженер говорил, что бисептол хоть и не их хваленый антибиотик, но нечто вроде того. Им и воспаления легких лечат, и всякие другие воспаления.

— Здорово! А ты уверен?

— Уверен, не уверен, врач-то здесь. Сходи к этому Алексею да спроси, невелик труд.

— Схожу, — кивнул головой Вадик, — а нас потом пустят к товарищу Сталину с этими таблетками? Правды ведь не сказать. А ну как подумают, что мы его отравить хотим? Власик сейчас своей тени боится.

— Вот и придумай что соврать! Должен уже и поднатореть в составлении «легенд».

— Хорошо, попробую. А ты что делать будешь?

— Схожу с инженером посоветуюсь, может, чего и подскажет.

— Пустая трата времени, мне кажется, ЭТИ в наших делах не разбираются. Прямо как дети малые.

— Возможно, ты и прав, но инженер потолковее других будет и многое помнит.

Когда Сергей зашел в комнату, инженер стоял у окна и, видимо, наблюдал за бойцами на улице. На стук двери обернулся с явно недовольным видом.

— Что вам надо? — кисло поинтересовался он, узнав Сергея.

— Бросьте, товарищ Прутов, не надо из себя разыгрывать оскорбленную невинность. Не время сейчас для этого. Обидами потом посчитаемся, а пока надо кое-что обсудить.

— Неужели? Видимо, здорово приперло? Хватай мешок, вокзал отходит?

— Нечто вроде этого, — дипломатично сказал Сергей, испытывая сильное желание хорошенько взгреть наглого шпака.

— И что у вас случилось? Судя по этой суете, — инженер кивнул в сторону окна, — нечто экстраординарное. Очередной троцкистский заговор? Военный мятеж? Или просто война началась?

Сергей вздохнул, чтобы успокоиться, и изложил инженеру текущую ситуацию. Точнее, то, что об этой ситуации знал сам.

— Хм, похоже, что подкрадывается пушной северный зверек, — изрек инженер.

Сергей поморщился, с этой идиомой он уже был знаком.

— Что-нибудь более конструктивное, сказать можете?

— Могу. Я бы на вашем месте не питал особых иллюзий насчет «верного соратника Сталина» товарища Кагановича. Лазарь Моисеевич под контролем Сталина, и Лазарь Моисеевич без оного, как говорят в Одессе, это две большие разницы.

Если он встанет у руля, то дело швах. Человек он не только жестокий, но и крайне дремучий. На одном запугивании и расстрелах войны нам не выиграть, а по-другому он не умеет. Кстати, вы знаете, что товарищ Каганович нежно и трепетно относится к своим многочисленным родственникам?

— Что-то такое слышал, — неопределенно ответил Сергей. — И как это относится к обсуждаемому делу?

— А вы слышали, что значительная часть его горячо любимых родственников в настоящее время проживает в Соединенных Штатах?

— Мало ли где у кого родственники проживают. Все знают, что если нужно для дела, то «железный Лазарь» не смотрит, где родственники, где не родственники, где евреи, где не евреи.

— А вам не кажется, что теперь ситуация вполне может измениться? В смысле, без Сталина.

— Товарищ Сталин жив, — веско сказал Сергей. — Или вы считаете, что товарищ Каганович заговорщик? Что он стоит во главе этого мятежа?

— Поймите, Сергей. Ситуация сложная. Знаете, над чем я ломал голову все последние дни? А ломал я ее над тем, как бы нам подравнять себе шансы путем вовлечения США в войну против Германии. А теперь попробуйте перевернуть шахматную доску и войти в положение наших геополитических соперников. Великобритания стоит на пороге страшной катастрофы. Планы американцев, надеявшихся хорошенько подзаработать на новой мировой войне, летят ко всем чертям. Вместо того чтобы приобретать и зарабатывать, они будут вынуждены терять и тратить. Надежды и чаяния сионистов в Палестине тоже накрываются медным тазом. Как вы думаете? Все они так и будут спокойно смотреть, как мы нагло уклоняемся от заранее предписанной нам роли пушечного мяса? Я бы на их месте приложил все усилия, чтобы втравить СССР в войну против Гитлера. И знаете, опираясь на кого, я бы это сделал?