Достигнуть границ - Олеся Шеллина Страница 52

— Варя письмо попросила помочь составить от имени государыни императрицы к рассмотрению для князя Черкасского и князя Волконского, о том, что надобно подвоз как-то организовать для ребятишек, в чьих небольших деревеньках нет своей церкви и попа, коий обучал бы их грамоте.

— Равные возможности для всех, — задумчиво проговорил я. — Да, раз ты так яро занимаешься делами императрицы, то, возможно, ответишь, а не забыли ли про то, что эти равные возможности должны предоставляться и для жителей, которые пожелали остаться в составе Российской империи на присоединённых территориях?

— Там-то попы в первую очередь активировались. Сами овец божьих под сень церкви сгоняют, без напоминаний лишних, — усмехнулся Петька. — Отец Феофан зорко следит за энтим делом, аки коршун из поднебесья.

— Это хорошо, — я продолжал смотреть на него. Не могу сказать, что рад его ранению, но она явно пошло Петьке на пользу. Он стал гораздо серьезнее. Уже даже внешне не напоминал того раздолбая, каким был еще совсем недавно. — Знаешь ли, Петр Борисович, что все никак не могу я последний Посольский приказ упразднить и создать полноценное министерство иностранных дел? — он кивнул, ну об этом всем было известно. — А не могу я этого сделать, потому что не вижу главы для столь важного министерства. А оно очень важным будет, потому как именно от него будет во многом зависеть, завязнет ли Российская империя во всех возможных войнах, или же сумеет обойти их стороной, приобретая тем не менее определенную прибыль? Я бы давно уже попробовал тебя, потому как вижу, что дюже ты политикой других стран заинтересован, но не подходил ты для этой должности, уж извини, Петя, никак не подходил. Ты слишком страстным был, почти бескомпромиссным и честь была у тебя на первом месте. А в таком деле, как международная политика, иной раз нужно честью поступаться. Иначе никак, сожрут и даже косточек не оставят. Сейчас же, вижу я, что изменился ты. И хочу заново проверку тебе устроить. Там, в приемной сидит и ждет аудиенции грек. Я не знаю, зачем он там сидит, и каким будет наш разговор. Но от твоих действий будет зависеть, кем ты подле меня останешься. Готов попробовать? — Петька не отрываясь смотрел мне в глаза, а затем очень медленно кивнул. — Тогда садись за стол, где мы с министрами заседаем, послушаем, что нам энтот грек непонятный сейчас скажет.

Пока Шереметьев, подходил к столу, опираясь на трость, пока выбирал место, пока усаживался, я подошел к двери, открыл ее, и сказал Голицкому.

— Зови, — после этого быстро прошел к столу и занял свое место чуть в стороне от Петьки.

Александр Каподистрия тихо вошел, оглядел кабинет и направился прямиком к столу, за которым мы сидели. Глядел он при этом исключительно на меня.

— Ваше императорское величество, я чрезвычайно рад, что вы выделили мне немного времени, — к счастью для посланника в образование дворян начала восемнадцатого века входило обязательное знание латыни и греческого языков, иначе бы он конкретно увяз, потому что русский знал отвратительно.

— Садитесь, господин Каподистрия, — когда я заговорил на его родном языке, Александр едва не всхлипнул от облегчения. — Вон туда садитесь, напротив графа Шереметьева, и поведайте нам с графом, что же привело вас сюда — так далеко от дома, — он как будто только сейчас увидел криво усмехнувшегося Петьку, потому что мигнул и сел на указанное место. Глубоко вздохнув он быстро заговорил, словно боясь, что его перебьют.

— Попасть сюда было для меня очень сложно, но я сделал это, потому что, видя, что сейчас происходит, увидел во все набирающей обороты войны в самой Порте шанс для моего народа. Ваше величество, это не моя личная прихоть, это изъявление всего греческого народа. Помогите нам сбросить османское ярмо и возьмите под свою руку как республику в составе вашей империи, и, поверьте, более благодарных людей вы больше никогда и нигде не получите, — говорил он страстно, комкая в руках огромный пакет. Развернув этот пакет, он протянул мне здоровенный пук бумаг, исписанных так плотно, что не было практически просвета между буквами. — Здесь имена тех, кто изъявляет это желание вместе со мной. Здесь все греки, а также православные армяне, которые проживают на греческих островах.

— Это… очень необычное и смелое предложение, — протянул я, и мы с Петькой переглянулись. — Положению Порты сейчас действительно не позавидуешь, но почему вы сам не хотите попытаться восстать и обрести полную независимость?

— Мы так и сделаем, если вы откажетесь, — Александр Каподистрия опустил голову. — Вы не представляете, ваше императорское величество, что творят османы в наших домах. Нам запрещено разговаривать на родном языке, нам запрещено креститься в нашу православную веру, у нас могут просто походя отобрать абсолютно все, а налог кровью? Наши женщины не хотят больше пополнять армию янычар своими сыновьями. Так что да, мы поднимем бунт, и даже, скорее всего одержим победу. Но что потом? Мы не сможем удержать отбитое у Порты, если она опомнится и снова захочет нас вернуть в свое лоно. А жить так уже просто нет сил.

— Но, делая такое предложение мне, вы должны понимать, что будете обязаны подчиняться законам Российской империи… И так же предоставлять своих сыновей теперь уже в Российскую армию.

— Да, но это будет православная армия, и… мы изучили большинство законов Российской империи и считаем их вполне приемлемой платой за защиту и спокойствие.

— А что получим в этом случае мы? — голос Петьки прозвучал глухо, но сама постановка вопроса мне понравилась.

— Вы получите порты в Черном море, — Александр пожал плечами. — Вдобавок ко многим ресурсам продовольственным и людским. Наши земли плодовиты, как и наши женщины, если дать им хорошую жизнь. Да и священники русской православной церкви вряд ли откажутся заглянуть в тщательно спрятанные в горах библиотеки древних храмов. Первых православных храмов на Земле.

— Верно, не откажутся, — я задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Вот что, господин Каподистрия, оставляйте эти ваши бумаги. Повторная аудиенция состоится послезавтра в это же время, — грек быстро поднялся и направился к двери, но тут я его остановил. — Господин Каподистрия, чтобы в следующий раз не искать вас по всей Москве, если нам срочно понадобятся кое-какие пояснения, я прикажу выделить вам комнаты здесь, в Лефортовом дворце, — он в это время во все глаза смотрел на меня, затем медленно кивнул. Я отдал распоряжения заглянувшему на мой зов Семену, и когда дверь кабинета закрылась, повернулся к Петьке. — Ну, что скажешь?

— Когда-нибудь, лет через триста, наши потомки будут смотреть на энти списки где-нибудь в кунцкамере и говорить, что греческий народ победил турок и пришел к тебе, дабы ты взял их под свое крыло, чтобы не потерять с таким трудом вновь обретенную веру, — я с удивлением посмотрел на Петьку, но промолчал. — Надо собраться и обсудить эту ситуацию с теми, кто может быть заинтересован.

— И кого хочешь позвать? — я с любопытством подался вперед. Сам-то я уже решил, что помогу, но мне нужно было, чтобы решение принял именно Шереметьев.

— Бутурлина, мы сейчас только у него можем безболезненно выделить войска. Черкасского, нужно посчитать во сколько нам эта «помощь» обойдется и сможем ли мы быстро компенсировать убытки. Ягужинского, он должен определить насколько законно будет осуществлен подобный переход, и не навредит ли он Российской империи, чтобы комар носа не подточил. Ну и кого-нибудь из представителей Синода. Все-таки здесь на первый план выходит вопрос веры и защиты православного народа от ига Порты.