Роза Севера - Евгений Кривенко Страница 52

Когда наливала в чашку зеленый чай, ее бедро слегка прижалось к ноге Варламова.

— Ой! — Сацуки отодвинулась.

Варламов ничего не сказал, но опять будто электрический ток пробежал по ноге и выше.

Сацуки задумчиво прихлебывала чай.

— Знаете что, Юджин-сан, — заговорила она. — Попробую взять напрокат настоящее кимоно и достать какую-нибудь музыку. Станцую для вас как гейша. А то я не поблагодарила вас толком. Настоящих гейш вы не видели, так что мое неуклюжее исполнение сравнивать будет не с чем.

А Сацуки стала как будто свободнее говорить по-английски.

— Мне будет очень приятно, — ответил он.

— Только приходите в мою комнату, мне нужно… создать обстановку. Вечером я загляну и скажу, если у меня получилось.

До вечера Варламов промаялся. Виды Японии наскучили, а ридера тут не было. Вдруг придется провести так годы? Хотя на настоящую тюрьму не похоже, пусть и японскую. Стали бы его так ублажать.

К его удивлению, сама по себе изменилась картина в окне-экране. Все тот же город, но вечером. Бесчисленные огни, широкая улица среди призрачно-зеленых деревьев, яркая заостренная башня вдали. Похоже, вид в «окне» все-таки синхронизировался с реальным временем суток.

Приоткрылась дверь, заглянуло необычно белое лицо Сацуки.

— Пойдемте, Юджин-сан.

Варламов встал и с вздохом глянул на свой юката. Но не надевать же брюки, тогда надо и ботинки… Он вышел в коридор и повернул в комнату Сацуки.

Комната была, как у него, но в неярком свете фонариков казалась больше. Впрочем, было не до разглядывания. На полу перед ним распростерлась Сацуки. Видно было только сложную прическу с цветами в волосах, яркий узор на кимоно и широкий белый пояс.

Варламов застыл, не зная, что делать: поднимать девушку, или самому стать на колени? Но Сацуки поднялась грациозным движением, просеменила к двери и заперла ее на задвижку, в его комнате такой не было.

— Чтобы нам не помешали, — слегка улыбнулась Сацуки.

Лицо ее было набелено, брови вздымались изящными черными дугами, кимоно новое — с узором из красных цветов и широким поясом, воротник открывал белую шею.

— К сожалению, некому играть на сямисене. Зато есть это, — Сацуки коснулась устройства, похожего на портативный саундбар. Послышалась необычная музыка, сопровождаемая тихими звенящими ударами. Ей аккомпанировал мелодичный женский голос. Стена-экран осветилась, снова перенеся их в цветущий розовый сад.

— Я буду танцевать для вас, как на китано одори.

В правой руке Сацуки появился распущенный веер. Она взмахнула им и покачала левой рукой, как и в первый раз. Протянула к Варламову обе руки, потом прикрыла лицо веером и плавно закружилась, сопровождая движение взмахами веера. Взмахи становились все утонченнее, словно порхала бабочка. Перестав кружиться, помахала веером перед собой, словно отталкивая, а затем привлекая Варламова. Опустилась на колени и стала играть с веером, раскрывая и закрывая его. Медленно поднялась — веер как птица улетал от нее и опять льнул к рукам. Сацуки снова стала кружиться, и показалось, что удаляется, хотя не сходила с места. Теперь, грациозно двигаясь, она будто отрешенно любовалась веером. Опустилась на колени, положила веер и поклонилась, почти коснувшись прической пола. Музыка, все это время уносившая Варламова из комнаты в цветущий сад и куда-то еще дальше, постепенно стихла…

— Здорово, — чуть охрипшим голосом сказал он. — Вы замечательно танцуете, Сацуки.

Та встала — слитным грациозным движением, и слегка улыбнулась.

— Рада, что вам понравилось. Еще лучше, когда танцуют настоящие гейши и их несколько. Движения как бы перетекают от одной к другой. Потом станцую еще, а пока угощу чаем с рисовыми лепешками. Плотно кормить не буду.

Но прежде налила Варламову чашку саке — опять мутноватого и с необычным вкусом. Потом стала разливать чай.

— Расскажите немного о себе, — попросила она. — Я знаю, вы томитесь вдали от семьи. Но я чувствую, что вы вернетесь в Канаду независимо оттого, что придумают эти цзин (слово прозвучало как плевок). И я вас больше никогда не увижу. Расскажите о том, что хотели бы вспомнить.

Варламов улыбнулся, чувство удивительной свободы овладело им.

— Вы знаете, Сацуки, я впервые увидел свою будущую жену и цзин в один и тот же день. Точнее, я видел ее и раньше, но в таком необычном свете увидел только тогда…

Он стал рассказывать, как познакомился с Джанет, а Сацуки слушала, иногда кивая и плавными движениями подливая чай. Когда Варламов прервался, она слабо улыбнулась.

— Вам повезло. Вы увидели свет Хёрая — сада вечности. Рассказывают, что это необычайный свет — поразительно ясный, но очень мягкий. Жаль, что мне никогда не увидеть его.

— Почему же?.. — удивился Варламов. Снова стало жаль Сацуки. Вспомнилось, как нес ее в растерзанном кимоно, и та, дрожа, прижималась к нему. Он коснулся плеча девушки: скользкий податливый шелк. — Наверное, рано или поздно все видят его.

Сацуки вздохнула.

— Басё написал так: