Опустошение Баала - Гай Хейли Страница 52

— Укрепления.

— Твои люди и рабы справятся с этим. Когда это могучий Габриэль Сет опускался до того, чтобы пачкать руки низменной работой?

Сет мрачно смотрел на Рыцаря. Крисмсей нервно переводил взгляд с одного на другого.

— Я пойду, — сказал Сет. — Меня не волнует история, но я не позволю вам прятаться у меня под ногами незамеченными.

Они отправились назад к горам, сложенным из обломков. Теперь они сразу двинулись внутрь, следуя по тоннелям к сердцу тьмы внизу. Стоило миновать искореженную мешанину северных склонов, как проходы сделались прямыми, лишь слегка изогнутыми после столкновения и войны. Никакой естественный тоннель так быстро не привел бы так далеко.

Кроме этого, погребенные коридоры и залы ничем не отличались от природных пещер. Вода сочилась по стенам, стекая в лужи, где плавали слепые создания. Летучие существа стаями вырывались из комнат, наполненных их вонючим пометом, и со стрекотом улетали прочь. Минералы, капающие сверху, образовывали вполне органического вида сталактиты и сталагмиты. Сет остановился возле впечатляющей формации — в кругу света от его прожектора она выглядела ярко-белой, с потеками синих окисдов. Конструкция орбитальной станции предполагала использование камня, но он решил, что кальций этой скалы содержался раньше в человеческих костях.

Двадцать минут спустя они прошли через зал, подтвердивший теорию: он от пола до потолка был забит перемешанными останками. Тысячи серых черепов смотрели на них в безмолвном ужасе.

Здесь попадались и другие живые существа — гуманоиды с холодными мерцающими глазами, выглядывающие из темноты и тут же убегающие прочь. Крисмсей боялся их, но Жул и Сет внушали ему больший страх, и мусорщик вел космодесантников дальше в глубину разбившейся орбитальной станции.

Распад, разрушение, смерть. Они просачивались в самые кости Сета. В Ожерелье царствовали мертвые. Останки древних времен предвещали грядущий вновь конец. Сет чувствовал это своими сердцами.

Им встречалось не много препятствий. Крисмсей, очевидно, знал дорогу. Он вел их вниз по случайным боковым коридорам, которые в итоге позволяли обойти разрушенные главные проходы — обвалившиеся, заполненные обломками или залитые неподвижной черной водой.

Наконец они вышли в огромное пространство, где луч прожектора Сета угасал, не достигнув потолка.

Жул удовлетворенно хмыкнул:

— Мы на месте.

Лавина насекомых потекла со стены, когда луч фонаря Сета коснулся их. Крисмсей скорчился в ужасе.

— Здесь есть надписи, ты знаешь это? — спросил Сентор Жул. Он шагнул в глубь зала, что-то разыскивая. — Записи о падении Долгой Ночи и о конце первой звездной империи человечества.

— Я ничего не слышал об этом, — сказал Сет.

— Кровавые Ангелы мнят себя превыше всех прочих Орденов Крови, — с обидой сказал Жул. — Их либрариум хранит тайны, которыми они никогда и не подумают делиться.

— Тогда откуда же знаешь ты?

— Наш основатель, Оустен Галаэль, родился на этой луне. Мы завидуем вам, первородным, ибо вы так близки к источнику всей нашей крови, но и нам повезло, ведь мы основаны одним из капитанов Кровавых Ангелов. И Галаэль вел собственные записи.

Космодесантники разошлись в стороны, случайно направляясь в разные части реакторного зала. Пол был покрыт мягким слоем помета. Никто давно уже не заходил в эту пещеру. Но в древние времена, очевидно, здесь жили. Ступенчатые платформы постепенно поднимались, служа основанием для аккуратно сложенной груды останков, закрывающих стену. Сет подошел ближе. Кости стали хрупкими со временем, но на них по-прежнему ясно различались следы разделки. Этих людей съели.

Жул тем временем забрел в дальнюю часть пещеры. Свет его фонаря упал на сколоченные на скорую руку мостки и обвалившиеся шалаши, сложенные из листов металла. Покатый склон реакторного кожуха возвышался перед ним, огромный, точно восходящие луны Баала. Он увидел нечто и двинулся прямо туда.

— Здесь! Сюда, владыка Сет. — Он махнул рукой.

Сет гортанно заворчал. Жул ожидал его перед высокой стеной, украшенной разбитыми алтарями. На поверхности виднелись надписи. Их давным-давно покрыла ржавчина.

— Галаэль был рассудительным человеком, как и ты сам, владыка Сет, — сказал Жул, разглядывая поверхность стены. — Он славился как искатель мудрости, и, хотя сам не обладал психическим даром, либрариум всегда оставался его страстью. Мы знамениты яростью, и эта репутация полностью заслужена. Сейчас я говорю спокойно, но, вступив в бой, мы не в силах контролировать страсти. У Кровавых Ангелов есть их доблести и добродетели. Когда-то мы владели похожей системой, призванной усмирять нашу ярость. Она больше не действует. Наш гнев против врагов человечества растет теперь неудержимо, но либрариум остается важен для нас, как и история. Там хранятся знания о древних временах, собранные Галаэлем в этом зале. Его хроника — сердце нашего собрания. В ней он досконально записал все узнанное от своего народа, прежде чем время и обстоятельства навеки разлучили нас с Баалом.

Жул указал на проржавевшую стену.

— Хроники говорят, что здесь хранились записи этого народа, врезанные в металл упавших звезд после войны. Их больше нет, но я желал носмотрегь на то место, где они были когда-то, ибо я знаю их историю наизусть.

Сет вгляделся в выщербленный металл. На нем различались фрагменты текста, изгибы букв вокруг вмятин или на отслаивающихся хлопьях ржавчины. Потеки окаменевшего помета покрывали большую часть стены. О чем ни повествовали бы эти слова, они затерялись в бездне времени.

Крисмсей непонимающе смотрел на стену. Недостаток воображения не позволил неграмотному мусорщику увидеть в знаках значение, но речь Жула заворожила его.

— Все миры Красного Шрама подвержены его влиянию, — сказал Жул. — Чтобы просто жить, люди должны принимать эликсиры или закапываться под землю. Это верно для всех планет на сотню световых лет отсюда, всех — кроме Баала. Конфигурация трех небесных тел отражает большую часть смертельного излучения Шрама. Когда люди высадились здесь на первых великих кораблях, они уподобились кочевникам, пробирающимся через пустыню, а эта система стала для них оазисом. Баал-Прим оказался достаточно хорош для жизни, но Баал-Секундус был еще более ценным призом — аналогом Старой Земли, полным разнообразия биосферы.

— А сам Баал? — спросил Сет.

— Баал не изменился, — сказал Жул. — Он вечен. Луны заселили, Баал — нет, во всяком случае, не сразу. Многие тысячи лет, как говорят записи, миры пребывали в изоляции. Шрам не подпускал к ним никого. Ни одной ксеносской цивилизации или человеческого мира не находилось в досягаемости их кораблей. Вместе они создали культуру, о богатстве которой упоминают эти записи, — прежде, чем их потеряли.

Хроника Галаэля позволяет предположить что в итоге народ Баала воссоединился с остальным человечеством и настал золотой век. Все это написано очень сжато, и контекст едва можно понять. Странно думается мне, как люди принимают за должное нормы их времени, никогда не предполагая для них возможность измениться, и потому не записанными события, которые могли бы помочь понять их жизни.