Homo Incognitus. Автокатастрофа. Высотка. Бетонный остров - Джеймс Грэм Баллард Страница 51

ПОМОГИТЕ РАНЕНОМУ ВОДИТЕЛЮ ВЫЗОВИТЕ ПОЛИЦИЮ

Прислонившись к холодному бетону, он осмотрел свое произведение и, как уличный художник в обносках богача, накинул на плечи сырой смокинг. Но голодные глаза вскоре с интересом обратились к сигаретным коробкам, рваным газетам и прочему мусору у подножия откоса.

В десяти футах от себя Мейтланд увидел грязный газетный сверток, выброшенный ночью с примыкающей дороги из проезжавшей машины. Рваная газета пропиталась маслом. Собравшись с силами, Мейтланд пополз к ней и крюком костыля подтянул сверток к себе. Лихорадочно ощупывая его, он порвал бумагу, и его оглушил запах жареной рыбы, приставший к грязным блеклым газетным фотографиям. Водитель, вероятно, купил себе поесть в одном из круглосуточно работающих кафе, образовавших целый городок у южного въезда на Западную развязку.

Рыбы не осталось – однако по тому, как аккуратно был свернут кулек, Мейтланд догадался, что там еще найдется пара десятков жареных ломтиков картошки.

Пока он почерневшими руками пожирал эти масляные кусочки, пыль у его ног прибили первые капли дождя. Хмыкнув про себя, Мейтланд засунул бумагу в карман смокинга, поднялся на ноги и двинулся через густую траву. Дороги вокруг острова по-прежнему были пустынны. Над головой неслись подгоняемые свежим северо-восточным ветром армады темных туч. Мейтланд коротко оглянулся назад на начерченные на откосе буквы, но они еле виднелись сквозь траву.

Прежде чем он добрался до центральной низины, на него налетел дождь и заставил остановиться, вцепившись в костыль. Под льющими струями Мейтланд посмотрел на свои дрожащие руки, двигающиеся, как у бессмысленного семафора, и понял, что не просто изнемог, а ведет себя довольно странным образом, словно не помнит, кто он такой. Кое-какие части сознания словно бы отделились от центра.

Он остановился, ища, где бы укрыться. Трава шумела и кружилась вокруг, словно заросли разговаривали между собой. Позволяя дождю хлестать себя по лицу, Мейтланд повернул голову так, чтобы хватать капли ртом. Ему хотелось вечно стоять так в окружении шквалов дождя, и он лишь с неохотой заставил себя двигаться вперед.

Сбившись с пути, Мейтланд споткнулся и упал в ограду, окруженную выросшей на разрушенном фундаменте крапивой. Стоя в этом каменном огороде, словно в неподвижном центре лабиринта, он попытался сориентироваться. Между ним и дорогой непроницаемым занавесом висела пелена дождя. Запекшаяся на смокинге грязь размылась и стекала на изодранные брюки, сквозь которые виднелось окровавленное правое бедро. Смешавшись на мгновение, Мейтланд сдавил свои запястья и локти, стараясь осознать, кто он такой.

– Мейтланд!.. – крикнул он. – Роберт Мейтланд!.. – И, сжав металлический костыль, заковылял из огорода.

В 10 футах слева, за кучей оцинкованных железных листов, обнаружился обрушенный вход в подвал. Мейтланда стошнило под струями дождя. Вытерев со рта слизь, он потащился по каменистой земле к подвалу. Истертые ступени спускались ко входу с покосившейся притолокой.

Мейтланд подтащил к ступеням железные листы. Тщательно уложив их между притолокой и верхней ступенькой, он построил грубую крышу, приспособив оцинкованные листы так, чтобы дождь стекал по уклону, после чего бросил костыль на ступени и спрятался под крышей своего нового убежища.

Сидя на ступеньках под дробь дождя по металлической крыше над головой, Мейтланд снял смокинг и изодранными руками отжал промокшую ткань. Грязная вода текла меж пальцев, словно он стирал детскую футбольную форму. Мейтланд разложил смокинг на ступенях и потер плечи, стараясь хоть немного разогреть их ладонями. Он чувствовал, как, распространяясь из горящего бедра, возвращается лихорадка. Тем не менее успех в постройке даже такого захудалого убежища придал ему бодрости и вновь разжег неколебимую решимость выжить. Как Мейтланд уже ясно понял, в этом и заключалась его воля к выживанию – в стремлении господствовать над островом и покорить его ограниченные ресурсы, и сейчас это казалось более важной целью, чем выбраться.

Он прислушался к дождю, бьющему по оцинкованному железу. Ему вспомнился дом, который его родители снимали в Камарге, на юге Франции, в свое последнее лето вместе. Интенсивный дождь, какие бывают в дельте Роны, обрушивался тогда на крышу гаража под окнами спальни, где маленький Роберт счастливо провел бóльшую часть каникул. И это было не просто совпадение, что когда он впервые овладел Элен Ферфакс на юге Франции, они поехали прямо в Ла-Гранд-Мотт, футуристический курортный комплекс на побережье в нескольких милях от Камарга. Элен тихо ненавидела ту жесткую, невыразительную архитектуру с ее стилизованными бетонными поверхностями, и ее раздражал цветистый юмор Мейтланда. К тому времени он обнаружил, что хотел бы оказаться здесь вместе с Кэтрин – ей бы понравились отели в виде зиггурата и обширные пустые стоянки, запланированные проектировщиками за годы до того, как туда приедет первый турист на машине. Это напоминало город, заранее, еще до своего появления покинутый людьми.