Спектроскоп души - Эдвард Митчелл Страница 51

С самым искренним чувством девушка обвила обеими руками шею Гарри и поцеловала его.

– Спасибо, – сказала она. – Ты добрый парень. Меня зовут Гертруда ван дер Верф.

Гарри стал перебирать свой словарь в поисках подходящего голландского выражения, но девушка и не думала ждать ответа.

– Они хотят навредить моему отцу, – сказала она и бросилась по невероятно узким улочкам к треугольной рыночной площади, где возвышалась церковь с двумя шпилями. – Он здесь! – воскликнула девушка. – На ступенях Святого Панкраса!

На рыночной площади бушевала толпа. Пожар, разгоравшийся за церковью, и грохот испанских и валлонских пушек были не такими яростными, как рев массы отчаявшихся людей, требующих хлеба, который можно было бы получить, если бы их вождь произнес хотя бы одно слово.

– Покорись королю! – кричали они. – Иначе мы пошлем в Ламмен твой труп в знак того, что Лейден сдается!

Толпе противостоял один-единственный человек, на полголовы выше любого бюргера и с таким темным цветом лица, что мы удивились, как он мог быть отцом Гертруды. Бургомистр молча выслушал угрожающие выкрики. Когда же он заговорил, толпа, правда, нехотя, все же притихла, слушая его.

– Чего вы просите, друзья мои? Чтобы мы нарушили свой обет и сдали Лейден испанцам? Но тогда нас ждет участь, куда более ужасная, чем голодная смерть. Мой долг – хранить верность нашей клятве! Убейте меня, если считаете это необходимым. Все равно я умру только раз – от ваших ли рук, от вражеских или от руки Господа нашего. Да, может быть, нам суждено умереть от голода. Но это лучше, чем покрыть себя позором бесчестия. Ваши угрозы не могут меня поколебать. Моя жизнь принадлежит вам. Вот мой меч, пронзите им мою грудь и разделите мою плоть между собой, чтобы утолить свой голод. Но пока я жив, никакой сдачи не будет!..

Снова наступила тишина, толпа мялась в нерешительности. Затем вокруг нас послышалось глухое ворчание. Его перекрыл звонкий голос девушки, которую Гарри все еще держал за руку… Хотя, на мой взгляд, это совершенно не требовалось.

– Вы чувствуете, что ветер подул с моря? Наконец-то! К башне! Там любой из вас сразу увидит при лунном свете раздутые паруса кораблей принца…

Несколько часов я попусту прочесывал улицы города в поисках своего кузена и его подруги. Я потерял их, когда толпа дружно бросилась к Римской крепости. На каждом шагу я встречал свидетельства страшных испытаний, которые привели этих мужественных людей на грань отчаяния. Мужчина с голодными глазами гнался по берегу канала за тощей крысой. Молодая мать, держа в руках двух мертвых детей, сидела на ступеньке у входа в дом, куда принесли тела ее отца и мужа, только что убитых у крепостной стены. Прямо посреди улицы мне попадались груды мертвых тел высотой намного больше моего роста. Чума здесь тоже потрудилась вовсю, причем она была куда милосерднее испанцев, так как, нанося смертельный удар, не давала обманчивых обещаний.

К утру ветер усилился до штормового. В Лейдене никто не спал, все толки о сдаче прекратились, никто также не вспоминал и не беспокоился об обороне. На губах у каждого встречного были слова: «С рассветом придет эскадра!».

Пришла ли она с рассветом? История говорит, что пришла, но я не был свидетелем этого. Знаю только, что на заре шторм превратился в тайфун невероятной силы и что в тот же час город дрогнул от глухого взрыва, перекрывшего раскаты грома. Я был в той толпе, которая с вершины Римского кургана следила за первыми признаками грядущего освобождения. Однако взрыв словно бы смахнул надежду с лиц окружающих меня людей.

– Фугас взорвал стену! – зашумели вокруг.

Но где? Я двинулся вперед в поисках бургомистра. Он стоял здесь же, в толпе.

– Скорее! – шепнул я ему. – Это за Коровьими воротами. По эту сторону от Бургундской башни.

Он бросил на меня испытующий взгляд и двинулся в ту сторону, не делая никаких попыток успокоить напуганный народ. Я последовал за ним по пятам.

Нам пришлось совершить к крепостному валу изнурительный забег длиной почти в полмили. Наконец мы достигли Коровьих ворот.

Мы увидели там огромную брешь в стене, через которую открывался вид на болотистые поля. Крепостной ров кишел поднятыми кверху лицами, которые принадлежали мужчинам, прилагавшим дьявольские усилия, чтобы добраться до берега. Но едва они продвигались на пару футов, как их тут же отбрасывали назад. На разрушенном валу горстка солдат и бюргеров встала живой стеной, заслонив пролом. Женщин и девушек здесь оказалось вдвое больше, чем мужчин, они подносили защитникам камни и ведра с кипящей водой, горячей смолой, мазутом и негашеной известью. Некоторые из них кидали в ров на головы испанцев пропитанные дегтем и подожженные тряпки. Мой кузен Гарри командовал мужчинами, дочь бургомистра подбодряла женщин.

Но мое особое внимание привлекла лихорадочная активность маленькой фигурки в белом, которая поливала головы нападавших расплавленным свинцом из большого черпака. Когда этот человечек повернулся к костру, где в котле плавилось его грозное оружие, я разглядел его лицо и вскрикнул от удивления. Черпаком орудовал профессор ван Стопп.

Бургомистр ван дер Верф обернулся на мой возглас.

– Кто это? – спросил я. – Кто этот человек у котла?

– Это брат моей жены, – ответил бургомистр. – Часовщик Ян Липпердам…

Схватка в проломе закончилась прежде, чем мы успели разобраться в ситуации. Для испанцев, одолевших стену из камня и кирпича, живая стена оказалась не по зубам. Они даже не сумели удержаться во рву и в страхе отступили во тьму. В этот миг я почувствовал острую боль в левой руке. Как видно, пока я следил за схваткой, меня поразил шальной осколок.

– Кто это сделал? – требовательно спросил бургомистр. – Кто оставался настороже, пока все мы, как безмозглые дураки, дожидались завтрашнего дня?

Вперед с гордым видом выступила Гертруда ван дер Верф, ведя моего кузена.

– Отец, – сказала она, – он спас мне жизнь.

– Это много значит для меня, – отозвался бургомистр. – Но это еще не все. Он спас Лейден… Он спас всю Голландию!

Внезапно я почувствовал дурноту. Лица окружающих стали расплываться. Почему мы здесь, среди этих людей? Почему не прекращаются громы и молнии? Почему часовщик Ян Липпердам смотрит на меня глазами профессора ван Стоппа?..

– Гарри! – сказал я. – Пошли обратно к себе домой…

Кузен тепло пожал мне руку, но не сдвинулся с места, продолжая второй рукой держать девушку. Меня затошнило. Голова закружилась, поплыла – и брешь вместе со своими защитниками исчезла…

V

Через три дня, с перевязанной рукой, я сидел в аудитории на лекции профессора ван Стоппа. Место рядом со мной пустовало.

– Мы много слышали о том, – заглядывая в блокнот, вещал убежденный гегельянец, как всегда, сухо и торопливо, – что шестнадцатый век оказывает влияние на век девятнадцатый. Однако ни один философ, насколько мне известно, не изучал, как влияет девятнадцатый век на шестнадцатый. Если причина вызывает следствие, значит ли это, что следствие никогда не воздействует на причину? Неужели закон наследственности, в отличие от всех других законов духа и материи в нашей вселенной, действует лишь в одном направлении? Неужели потомок всем обязан своему предку, а предок ничем не обязан потомку? Неужели судьба, которая может для каких-то своих целей изменить нашу жизнь, забросив в будущее, не в состоянии вернуть нас обратно в прошлое?..