Благословенные монстры - Эмили А. Дункан Страница 51

– Думаю, мы все порядком устали.

– Да, но никто из нас не умирал.

«Кто же знал, что однажды у меня будет так много общего с двумя транавийцами?» – подумала Надя, потерев лицо руками.

– У нас нет времени на отдых, – тихо сказала она.

Ситуация выйдет из-под контроля гораздо быстрее, чем они думали. Надя сомневалась, что нападение на город было единственным подобным происшествием в Калязине. Наверняка их было куда больше, а люди в других городах и поселениях попросту не были готовы к обороне. Совсем скоро леса выйдут за пределы своих границ, а их темные чащи породят чудовищ, готовых пожирать все на своем пути.

Она не знала, как остановить древнего бога. Не знала, что подарили ей Миеста и Алена. Она все еще не знала, что с ней происходит, хотя ответы были так близко. Это было ужасно, но при этом волнующе.

Она умерла.

Надя попыталась встать, но Париджахан мягко толкнула ее обратно.

– Нет, – сказала она. – Эти кошмары все равно никуда не денутся, пока ты будешь спать. Отдыхай, – девушка прижала ладонь к Надиной щеке, и та прильнула к ее теплу. Рашид тихо выскользнул из комнаты.

– Все… болит, – пробормотала Надя.

– Такова жизнь, – ответила Париджахан и поцеловала ее в макушку. – Надя, я так рада, что с тобой все в порядке.

– Думаю, это преувеличение.

– Ты жива. Остальное не имеет значения.

Они никак не могли остаться, чтобы помочь городу справиться с последствиями нападения. Надя даже не стала дожидаться, пока ей станет лучше. У них не было времени, чтобы тратить его впустую. Теперь, когда они знали, с чем имеют дело, их положение стало еще более отчаянным. Им нужно было как можно скорее попасть в столицу.

– Дай знать, если захочешь отдохнуть, и я попрошу Катю остановиться, – сказала Остия, когда ее лошадь поравнялась с Надиной. – Не могу поверить, что собираюсь это сказать, но я рада, что ты жива.

– Что ты такое говоришь, Остия!

– Я сама от себя не ожидала.

Надя рассмеялась, и это было больно.

– С Серефином все в порядке, – сказала она. – Я хотела тебе рассказать, но у нас не было времени, а потом…

Тихо выдохнув, Остия закрыла свой единственный глаз.

– Откуда ты знаешь?

– Я говорила с Велесом. Насколько я понимаю, он все еще ошивается вокруг Серефина и уверяет, что твой король по крайней мере жив.

– Значит, все, что произошло на горе, было напрасным?

Вряд ли кто-то мог ответить на этот вопрос.

– А Кацпер?

Надя покачала головой, и Остия прикусила губу.

– Теперь, когда я знаю, что Серефин жив, мне стало намного легче. Спасибо. Я понимаю, что у тебя к нему… смешанные чувства.

За время, проведенное в Гражике, Надя и Серефин стали кем-то вроде друзей, но теперь все изменилось, и она не знала, как к нему относиться. В конце концов, именно она привела Малахию на ту гору, зная, что это его уничтожит. Она спасла его, зная, что это приведет к его гибели. Тот момент, когда Серефин нанес решающий удар, поверг Надю в шок, но разве это не было предрешено?

– Мне очень жаль, что он это сделал, но при этом я его понимаю. Я хочу, чтобы эта война закончилась. Я устала бороться. Угроза, с которой мы столкнулись сейчас, гораздо серьезнее этого бессмысленного столетнего спора между Калязином и Транавией, который не принес ничего, кроме горя и разрушения. Мне кажется, ты чувствуешь то же самое, иначе убила бы Катю при первой же возможности.

Катя, которая явно прислушивалась к разговору, оглянулась через плечо и подмигнула им. Лицо Остии залилось краской, и Надя усмехнулась.

– Это политическая катастрофа.

– Сказала девушка, которая связалась с Черным Стервятником.

Надя засмеялась.

Она почти коснулась истончившейся нити, протянутой между ней и Малахией. Теперь ее было гораздо проще не замечать. От их связи почти ничего не осталось. Но что, если Надя ошиблась? Он умер у нее на руках. Никто не мог вернуться из загробного мира.

Кроме нее. И Серефина.

– Ты знала о Серефине и Малахии? – спросила она.

На лице Остии промелькнуло отвращение.

– Я знала. Он ублюдок.

– Не буду спорить.

Остия рассмеялась.

– Нет, буквально ^[3]. Они сводные братья. Малахия – незаконнорожденный, но, честно говоря, если бы он не был таким… – она не договорила.

– Ужасным?

– Злым. Это не стало бы проблемой для Серефина. У него нет прав на престол.

Надя тихо фыркнула. Какими они могли бы быть в другом мире? Может, по-настоящему счастливыми, а может – гораздо более несчастными.

– Серефин отнесся бы к этому сентиментально, и это было бы ошибкой. Честно говоря, Малахия никогда мне не нравился. Он отрава и для Транавии, и для Стервятников. Понимаю, как ты к нему относишься, но я знала его еще ребенком, и уже тогда он был ядовитым, как змея.

Надя поджала губы.

– Но Серефин любил его, потому что такой уж он человек.

– И все же Серефин его убил.

– Потому что он знает, что лучше для Транавии.

Надя закатила глаза. Конечно, она не знала, что Малахия значил для Транавии: какие ужасы творил Черный Стервятник, кроме того, что мучил ее народ? Может быть, Остия была права. Может быть, это не имело значения; может быть, с этим было покончено.

Или, может, он жив. Но эта мысль не вызывала ничего, кроме тревоги, потому что Надя все равно не могла проверить свою догадку. Если бы она потянула за связующие нити, он бы сразу же об этом узнал. И если он был жив, то она не хотела лишний раз напоминать о себе. Если же он был мертв, это вообще не имело смысла.

Надино сердце болело, как и все ее тело, и она не знала, можно ли ей надеяться, что он жив, или ей позволено только оплакивать его смерть. Она знала, кем он был и что сделал. У нее хранилась его книга заклинаний. Его жестокость была непостижима.

– Какая разница, братья они или нет? – спросила Остия.

Надя молчала, не уверенная, стоит ли ей делиться секретом Малахии.

– Для него это было важно, – тихо сказала она, – Малахия переживал, что ничего не знает о своей семье. Он так отчаянно хотел их найти. Жаль, что у него уже не будет такой возможности.

По лицу Остии пробежала тень. Момент сомнения, а может, даже сочувствия. Она быстро спрятала свои эмоции и посмотрела вперед, туда, где ехала Катя. Судя по всему, царевна перестала слушать их разговор с тех пор, как речь зашла о Малахии.