Мироходцы. Пустота снаружи  - Илья Крымов Страница 50

Через пятнадцать минут конференц-зал погрузился в тяжелое молчание. Каос Магн откинулся в кресле и курил, глядя через окно в вакуум космоса, полный боевых кораблей и спутников. Движение там было оживленным.

– Я полагаю, что выражу общее мнение, если попрошу господина Магна покинуть Копатэкс как можно скорее. Корпорация не может ввязываться в подобные авантюры.

– Ой, кто-то где-то потерял свои яички. Так сразу и струсили?

– Это глупая провокация, господин Магн. Тебе известно, что не у всех присутствующих в конструкции организмов природой предусмотрены тестикулы. У меня, например, их никогда не было. А теперь будь так любезен…

– Да-да-да, с вами каши не сваришь. Который сейчас час по среднепланетарному времени?

– Прости?

– Время. Я жду планового отключения энергии.

Господин Примо взглянул куда-то в сторону, где в помещении, из которого он вещал, находился помощник.

– На сегодня в первом улье не запланировано отключений энергии. У нас вообще не бывает отключений, система энергообеспечения безупречна.

– Поспорим?

– Ты нелогичен.

– Ошибаешься, господин Примо. Просто я знаю больше, чем ты. Видишь ли, все это фарс. Я никогда не рассматривал вашу шарашку в качестве реального партнера в грядущем деле, потому что вы – капиталисты и бюрократы. Я вас не уважаю. Все, что мне было нужно, – это прибыть сюда и протянуть достаточно, чтобы выкопать в ноосфере мира нужную мне информацию. Я это сделал. Теперь, в качестве финального аккорда, я убью вас. О, вот и отключение!

Голограммы замигали и погасли, а Каос Магн пробил своим телом десяток армированных стен, когда кулак Преподобного отправил его в полет. В красном полумраке аварийного освещения, в какофонии криков испуганных клерков и пытающихся скоординироваться бойцов службы безопасности приближающаяся фигура гиганта выглядела очень угрожающе. Материя расступалась перед арканой Преподобного, формируя для него подходящие отверстия в стенах. Не было мастера защиты лучше.

– Удар в спину – это подло, дружище! – прокряхтел Каос, вставая на ноги.

– Ты мог бы его отразить, если бы захотел.

Следующий удар отправил серого мироходца вниз. Он проламывал один этаж за другим, чиня разрушения посредством преследовавшей его ударной волны. Когда же Преподобный настиг халла вновь, третий удар выбросил тело Каоса из улья, и он устремился к поверхности планеты с огромной скоростью. Падать предстояло долго.

По пути вниз его окружили боевые корабли планетарной обороны, и пришлось спасаться от шквального огня мультилазеров, а когда Каос все-таки рухнул, поверхность Копатэкса обзавелась первой в истории безобразной воронкой и несколькими живописными руинами. Все военные силы мира поднимались по тревоге.

– К чему все это? – спросил Преподобный, приземлившись рядом. – Зачем ты нарушаешь баланс сил?

– Потому что это чушь, – ответил Каос Магн, стряхивая с плаща пыль. – Баланс, силы, все чушь и не имеет никакого значения. Пустота не только снаружи, она и внутри тоже!!! Понимаешь?

– Нет.

– Эх… тогда будем считать, что у меня случился кризис веры, ага?

– Это прискорбно. Может, поговорим об этом?

– Разговоры бессмысленны. Каждое слово – ложь, каждое искреннее стремление – фарс. Все фарс на потеху публике, мой друг! Предлагаю тебе один раз: уходи, и мне не придется тебя убивать.

– Я надеюсь, сегодня никто больше не пострадает. Сейчас они пришлют сюда госпожу Тюльпан, и…

– Никого они не пришлют. Ноойра в моем пентхаусе, где я три дня выбивал из нее мозги в постели. Представители ее подвида человека разумного хорошие воины, но знаешь, как они охочи до коитуса? Особенности эволюции в их мире подразумевали жесткий естественный отбор… Тебе, наверное, неинтересно?

Вокруг разворачивалась военная операция мирового масштаба, в небе кружили боевые корабли, под землей и на земле перемещались миллионы солдат и сотни тысяч единиц военной техники, гражданский персонал эвакуировался. Но пока что было относительно тихо, и атмосфера располагала к беседе.

– Подобные темы уже давно не посещают мой разум. Однако интересно: как ты узнал об отключении энергии?

– Я его организовал.

– Но зачем?

– А! – Каос поморщился, отмахиваясь. – Не пригодилось. Видишь ли, я думал, что они соберутся в одном месте, а меня посадят в поле Скуамо. Ну, знаешь, оно ведь абсолютно непробиваемое даже для Новорожденных. Это требует прорвы энергии, так что запитывать его они должны были напрямую от планетарного реактора.

– И ты организовал диверсию, чтобы вырваться на свободу, когда поле окажется обесточено, и убить всех директоров? Зачем?

– Спроси лучше, как я это сделал.

– Важны лишь причины.

– Да ладно тебе! Мне пришлось…

– Причины, господин Магн.

Каос раздраженно сплюнул себе под ноги.

– Голимые экспромты никому не нужны. Ничто больше не имеет значения, старина, – повторил он. – Надеюсь, ты окажешься достаточно умен, чтобы свалить отсюда. Скоро в этом мире разразится кровавая баня.

– К сожалению, я должен Корпорации, и долг этот будет выплачен сполна.

– Не дури, это верная смерть.

– Значит, я уйду к богам с чистой совестью…

– Нет никаких богов! Это все выдумка! Плод фантазии! Очнись уже и просто уйди! Не к богам! Уйди живым!

Преподобный качнул головой и выбросил вперед руку, со сжатой в ней книгой, но ударная волна арканы наткнулась на блок, выставленный Каосом, чьи глаза побелели. Мироходец сунул правую руку за пазуху, туда, где под жилеткой находилась бронзовая печать, ухватился за верхний ее сегмент и провернул, открывая в печати отверстия.

– Сердце Грешника, Чернильное Облако.

Тьма хлынула из-под его одежды во все стороны, агрессивно беззвучная, абсолютно непроницаемая, поглощающая звук и притупляющая чувства. Полог черноты разливался, словно чернила спрута в воде, затопляя поверхность мира с умопомрачительной скоростью.

Оказавшийся в эпицентре Преподобный потерял почти все свои чувства, ему стало трудно даже держать равновесие. Он практически ничего не видел и не слышал, а потому ничего не смог сделать, когда его грудь была пробита насквозь.

Когда госпожа Тюльпан проснулась, все ее тело было наполнено болью. Оно болело снаружи и в немалой степени еще и изнутри, так что несколько минут она просто лежала и жалела о всем содеянном. Но почему-то не могла прекратить улыбаться.

Тяжелое изнеможение и сопутствующие повреждения, которые могли быть фатальными для другого человека, лишь немного затруднили неймодианке жизнь. Уроженцы Неймода отличались особенной стойкостью по сравнению со многими иными людьми, и испытания на прочность являлись частью их культуры.