Черный шаман - Георгий Лопатин Страница 50

Тут как тут появились дворцовые воины.

— Взять его!

Бея Ойона схватили, подняли с пола и по повелительному взмаху руки хана, увели прочь из зала в дворцовый зиндан.

Хан понимал, что публичная казнь виновного в своем позоре будет слишком мало, чтобы его смыть. Это лишь ненадолго заткнет толпу.

— Половецкого купца надо поймать и казнить в Булгаре как нечестивого шайтана.

— Карим! — позвал правитель Булгарии своего секретаря.

— Великий хан! — упал тот на колени, видя что его хозяин в гневе.

— Позови мне тысячника Рахмана.

— Слушаюсь, великий хан!

Он хотел вызвать еще и купца из-за которого попал в такое глупое положение, но потом понял, что это просто бесполезно, разве что только поорать и понаблюдать, как тот будет трястись, бледнеть и исходить потом от страха.

— Это всегда успеется… Пусть посидит у себя, потрясется от неизвестности, ведь то, что захват провалился, он уже знает… и знает, что я будут вне себя от гнева. Сговорчивее будет. Хватит ему и пяти процентов…

Тысячник бек Рахман прибыл во дворец хана так быстро, как только мог.

— Великий хан…

— У меня есть для тебя задание. Возьми… четыре сотни и схвати половецкого купца.

Как не хотел правитель булгарского народа послать всю тысячу, но быстро понял, что это опозорит его еще больше чем потеря сотни.

— Твой сотник Ойон не справился с работой… половец его обдурил и пользуется нечестивыми шаманскими фокусами. Но как правоверного его это не извиняет…

— Я не подведу великий хан и доставлю этого грязного половца в цепях к твоим ногам, — поклонился тысячник Рахман, о Э Вечером бек Рахман, наблюдал, как его приятелю и подчиненному при огромном стечении народа на главной площади города под крики и свист черни отрубили голову Позорная казнь, но и опозорился сотник действительно сильно, с сотней не смог победить три десятка. И ладно бы если просто не смог, но он при этом умудрился потерять практически всех своих воинов. За такое действительно не прощают.

— Всякое случается, — философски пробормотал тысячник, и подумал, что сам будет с этим половцем максимально осторожным.

Утром четыре сотни воинов при двух заводных конях уже неслись во весь опор в погоню.

Через четыре дня встретили до полусмерти замерзших трех воинов из сотни Ойона. Их половец не убил и даже не поработил.

— Почему он вас не тронул?

— Не знаю, бек… — трясясь, ответил десятник глотая горячий взвар.

— Сколько у половца осталось людей после вашего штурма?

— Да они только двоих и похоронили…

— Двоих?!!

— Да, бек… двоих.

— Невероятно…

Еще через день скачки бек Рахман увидел ту самую ледяную крепость.

— Их кто-то предупредил о погоне, — сказал сотник первой сотни бей Елабут.

— Ты прав, — согласился тысячник. — На это строительство требовалось много времени. Но даже если он и при нашем приближении сможет построить что-то подобное, его это не спасет Все его хитрости мы отлично знаем.

Сотники согласно кивнули головами.

Гонка продолжилась. Пару раз приходилось пережидать сильные снегопад и метель, но это и противника наверняка тормозило, а если и нет, то они ползут медленнее гусеницы.

— Его не спасет, даже если он решил бросить все свое имущество и податься в бега…

Но вот следы стали четче, а значит половец уже близко. Собственно они его уже догнали, потому как видели впереди трех всадников, что при виде ханского отряда сорвались и умчались прочь.

— Стой! Встаем лагерем на отдых. Завтра днем мы их настигнем.

Лошадям да и людям после многодневной скачки действительно требовался отдых. Кроме того коней требовалось облачить в броню, что везли заводные лошади.

Бек Рахман опасался ночного нападения, но все было тихо.

Беглецов настигли даже быстрее, чем рассчитывали — утром. Казалось они получив известие о погоне на хвосте, никуда и не уходили, а ждали подхода неприятеля.

"Но ледяную крепость почему-то не выстроили, хотя времени для этого было более чем достаточно", — озабоченно подумал тысячник и увидел, что сотники мучаются теми же вопросами, подозревая какую-то новую ловушку от этого половца.

Ожидаемой ледяной крепости действительно не было. Вместо нее половцы поставили свой санный обоз кругом образовав свой классический гуляй-город. Рабов угнали куда-то в лес, чтобы не подставлять ценное имущество и ждали нападения.

"На что они надеются?!! — не понимал тысячник. — Мы же их просто закидаем стрелами!"

И то, что он не понимал поведения противника. его сильно нервировало.

— Елабуг, пошли три десятка своих воинов, пусть проверят подходы. Вдруг опять ямы…

Сотник первой сотни кивнул и отдал нужный приказ. Три десятка всадников осторожно набрав скорость, внимательно разглядывая путь впереди себя поехали вперед, но все вплоть до самого гуляй-города половцев оказалось чисто.

Всадники и половцы даже обменялись несколькими залпами из луков. Неизвестно были ли потери у половцев, но у десятка разведчиков оказалось три убитых и шестеро раненых.

— Вперед! — скомандовал тысячник.

Четыре сотни прекрасно оснащенных всадников. Все в железных пластинчатых доспехах, и даже кони были прикрыты как минимум кольчужной броней, начали тяжелый разгон, разворачиваясь во все сминающую лаву Но что это? В небо взлетели какие-то стрелы, даже скорее дротики с огромными наконечниками.

Всадники, подбадривая себя боевыми кличами, привычно закрылись щитами и тут… стали раздаваться оглушающие хлопки.

Конь под тысячником шарахнулся в сторону при первом хлопке, а при следующем уже дико заржал от страха и начал вести сеоя как дикии необъезженный скакун, перестав слушаться поводьев.

И так повели себя кони не только тысячника…

4

Всю дорогу после битвы в ледовой крепости Олег Куманов активно работал и экспериментировал с имеющимися ресурсами. Мощность черного пороха в его классическом ломоносовском соотношении Олега не устраивало. Слабовато. Требовалось что-то помощнее и при этом полегче. Но что-то более мощного ему получить не удавалось. Да и глупо было рассчитывать, что удастся в походных условиях сделать что-то путное.

— Только ингредиенты впустую растратил… — опечалился Куманов.

— Духи принесли плохие вести? — поинтересовалась Чири, заглянув ему в лицо, после очередного эксперимента.

"Тьфу ты, они же думают, что я камлаю! — понял Олег, у которого опять вылетело из головы то обстоятельство, что все его действия фиксируются окружающими его людьми и интерпретируют виденное на свой лад с учетом его должности. — Я как раз наоборот можно сказать наукой занимаюсь, а они думают, что я всякой ересью маюсь. А как они еще могли воспринять, то что он уходил куда-то в лес и оттуда раздавались хлопки, а в небо поднимались клубы сизого дыма?"