Победная весна гвардейца - Юрий Корчевский Страница 50

Вернулись во взвод, а там веселье. Не пьянка, музыка звучит. Один из разведчиков нашёл аккордеон. На баяне играть умел, а сейчас мелодию подбирал на слух.

– Хороший аккордеон.

– Не понял, товарищ лейтенант.

– Инструмент, говорю, солидный.

– Это он так называется? И футляр есть. Я с собой заберу.

– Только лишняя тяжесть.

Еды не нашли, у немцев с провизией проблема. В городах по карточкам получали, да заменители. Кофе ячменный, вместо масла маргарин, вместо сахара – сахарин. Это в деревнях или фольварках, где своё хозяйство, можно было и муку увидеть, и сало, и ветчину, и консервы своего изготовления.

Вчистую подъели всё, что с собой было, да табачок докурили. Илья подумал – надо искать тылы своей дивизии, горячего на кухне поесть, получить водку на взвод, табак. А ещё командиру роты доложить о действиях по зачистке территории. Продвижение наших войск быстрым не было. Это в Белоруссии могли в наступлении за сутки пятьдесят-семьдесят километров отбить. В Пруссии за каждый метр приходилось биться. Выручала насыщенность войск бронетехникой, артиллерией и боеприпасами. Даже после бомбёжки с воздуха и артподготовки оставались очаги сопротивления.

Во взводе молодых парней большая часть. В пехоте, у сапёров хватало мужиков зрелого возраста и даже тех, кому за пятьдесят. Парни поели, напились пива – не пропадать же добру? Пиво отменное, тёмное, по зиме – в самый раз. А выпив – в пляс пустились. Коленца выкидывали, с гиканьем, бросанием шапок. Молодёжь, кровь кипит, что с них взять?

Дал Илья час отдохнуть, поплясать и дальше маршем. На дороге их грузовики с пушками на прицепе обгоняют, с ящиками боеприпасов. Пехота на «Захарах» проехала, за ними санитарные машины на базе полуторок.

А разведчики всё пёхом, не быстро получается. От машин пыль, обмундирование и лица серые. К вечеру вошли в деревню, а там рота на ночлег расположилась, но уже своей дивизии. Илья ротного знал, несколько раз через позиции его роты разведгруппы в немецкий тыл водил. У роты полевая кухня, не дали разведчикам от голода страдать, поделились. Макароны с тушёнкой, жидкий кисель из брикетов и чёрный хлеб. Но сытно, да и кисель не часто на фронте давали, на ура пошёл. Ротный своих часовых выставил, Илья одного. В роте, пусть и потрёпанной, – больше сотни штыков, а у него два десятка.

Темнеть начало быстро по-зимнему времени. Бойцы готовились ко сну. Снимали телогрейки и под голову, вместо подушек, под себя стелили хозяйские одеяла и матрацы – и мягче и теплей. А ещё снимали сапоги, портянки пропотели, надо было просушить. Дух в комнатах от портянок стоял ядрёный, не продохнуть. Да ещё и клубы дыма плавали от моршанской махорки. Электричества в деревне не было, улеглись потеснее. И вдруг стрельба в той стороне, где рота. Да не один выстрел, не два. Винтовки бухнули, потом автоматы, причём по «голосу» – немецкие. У нашей пехоты таких нет. Илья сразу подъём объявил. Обулись-оделись за пару минут.

– Занять круговую оборону у окон! – приказал Илья.

А сам на улицу. Ничего не понятно. От деревни метров за сто лес, там вспышки выстрелов видны. Немцы? В сторону леса пехотная рота огонь ведёт. Сначала винтовочный, потом пулемёт подключился – «Максим». Уж очень характерный у него «голос». Те, кто в лесу растягиваться цепью стали. Судя по вспышкам выстрелов, отряд большой, двести – двести пятьдесят стволов.

С той стороны дома, что к лесу обращена, три окна. У каждого по два бойца. Дом, он укрытие даёт не хуже ДОТа. От пуль прикроет, а пушки у неизвестных нет, не протащить её по лесу. Там холмик и ров. То ли от пожара низового его немцы делали, то ли осушали местность, но пушку через него не перетащить, если только миномёт. А немцы к деревне двинулись широким полукольцом.

– Стрелять по моему сигналу, всем сразу, – предупредил Илья.

Это тем, кто у трёх окон, выходящих к лесу. Одно Илье непонятно. Если немцы из окружения выходят к основным силам, они скрытно передвигаются, стараются себя не обнаруживать. А эти – как напоказ! Может, отвлекают, пока более крупная группировка рядом пройдёт? Но это всё догадки, стоит взять хоть одного пленного и допросить. Многое понятно станет. Одно плохо – переводчика нет.

Илья подпустил атакующую цепь немцев метров на сто, для «папаши» вполне убойная дистанция.

– Огонь! – приказал.

Разведчики прикладами выбили стёкла и из шести стволов короткими очередями, пока не кончились диски. Сменили на полные, на Илью смотрят, команды ждут. А только по кому стрелять? Не видно ни зги. Разведчики по вспышкам выстрелов стреляли, а сейчас наступающие притихли. Сомнительно, что на автоматы кинутся. Илья выбежал во двор, к углу дома. Всматривался и вслушивался – не крадутся ли втихую? И на другом конце деревни стрельба стихла. Неужели уходят немцы? Не думали, что серьёзный отпор встретят, отошли, только надолго ли? Илья в дом вернулся.

– Гаркалин, осторожно в сторону леса пройди. Почём зря не рискуй. Нам бы знать – что предпринимают?

– Есть!

Разведчик исчез в ночи. В то, что немцы уйдут, Илья не верил. Раз они проявили себя, попытаются обойти с другой стороны и повторить атаку. Не предупредить ли ротного? Да он и сам вояка опытный, должен догадаться.

Вернулся Гаркалин и сильно удивил. Во-первых, принёс трофеем английский автомат СТЭН, довольно неуклюжего вида. Англичане выпускали его массово и сбрасывали парашютным способом полякам – Армии Крайовой, французскому Сопротивлению. Как он оказался здесь? Но это не всё. Разведчик выложил ещё документы убитых. Пришлось включить фонарик. Три документа, все на литовские фамилии.

– Гаркалин, ты их видел?

– Кепи немецкие, бородатые, одежда цивильная, оружие разномастное – винтовки наши и немецкие, как и автоматы. А вот этот автомат впервые вижу, решил прихватить.

– Молодец, правильно сделал!

Автомат, как и документы надо сдать СМЕРШу или в политотдел, как доказательство вооружённых действий литовцев. Даже не на своей территории воюют с Красной Армией. Устроить бы войсковую операцию, оцепить лес и прочесать. Небось много обнаружится «грибников» или сборщиков хвороста. А на указательном пальце у всех мозоль от спускового крючка. Илья в первый раз столкнулся с националистами, лесными братьями, как они себя называли. Немцы – это понятно. Кто хотел воевать добровольно, шли в СС, остальных призывали в вермахт, люфтваффе, морфлот. Уклониться нельзя – тюрьма или штрафной батальон. Кстати, в вермахте они появились раньше, чем в РККА. В Красной Армии после ранения срок заканчивался, считалось – смыл вину кровью. И сроки были небольшие – один, три месяца, полгода. Дольше и не выживали в штрафбате. У немцев в штрафных батальонах и даже дивизиях служили «от звонка до звонка», сколько трибунал присудил. Если ранили, после госпиталя снова возвращают в штрафную часть.

А у прибалтов ненависть ко всему советскому через край перехлёстывает. По мнению Ильи – пожёстче с ними надо было, удавить национализм в зародыше.