Страна Беловодье - Марик Лернер Страница 50

— И не только говорящие коты в лесах попадаются.

— Убежавшие от княжеской власти или придерживающиеся иной веры люди.

— Встречаются и не относящиеся к роду людскому. Иные на нас и не похожи, а кое с кем не стоит встречаться.

— Э… прости, боярин, может, обидно скажу…

— Хочешь спросить, правда ли слышанное про меня? Да. Так и есть. В нашем роду кровь леших присутствует, — сказано определенно с гордостью.

— Это которые волосатые почти как люди?

— Эти ничего общего не имеют с лешими, — наставительно сказал Старый. — Лесавики. Яг-морты. Общие дети рождаются редко, и у тех своих потомков не бывает. Как мулы, произошедшие от лошади и осла. Получить жеребенка можно, но размножаться не будет. Мы — совсем другое. Ну что ж, давай вернемся к нашей беседе.

То есть объяснять опять ничего не собирается. Про его якобы предков говорили, что они могут превращаться в животных, понимать языки всех зверей, обеспечивать при хорошем отношении удачу на охоте и благополучный выпас скота, а также урожай на поле и плоды в лесу. В плохом соответственно мог и нагадить всерьез.

Еще детей воровали и воспитывали вергенов-оборотней. Где сказки, а в каком слове правда, ему не разобраться. На лесное чудовище собеседник точно не походил и с жуткими завываниями колдовать не собирался. Как раз наоборот, носил на груди крест и посещал церковные службы.

— Восемьсот гривен за каждого убитого, невзирая на пол и возраст, — доложил Данила, думая о своем. — С семей виноватых. Фактически со всего поселка, они там все друг другу кем-то приходятся.

— Мало, — огорченно заявил боярин. — Очень мало.

Еще бы. Он хотел волок навечно на цепь долговую посадить. Витимир с адамантами наследников не оставил, все сгинули. Но они Ортанам какая-то дальняя родня. То есть по закону перейдет земля и имущества к боярину. Двадцать три человека, считая женщин и детей. Немалый род сгубили, серьезное подспорье для мошны Старого.

С другой стороны, излишней жадностью боярин не страдал. Отбитого у грабителей добра трогать не стал. Даже камней с костью. Каждому свой кусок достанется. Дополнительный урок на будущее — себя не забыл и мстителя не обделил. Все останутся довольны и не прочь в дальнейшем сотрудничать. Худо-бедно Отто тоже четыре тысячи причитаются помимо доли в трофеях.

— Но не сразу, по частям. У них просто столько нет. Тебе нехорошо? — спросил, поднимаясь, при виде побледневшего лица.

— Старость, — ответил тот с кривой усмешкой. — Бывает. Настой попью, пройдет.

— Так помочь чем-нибудь?

— Вон в том ящике склянка зеленая — достань.

— Эта? — обнаружил почти сразу и показал.

— Да.

Налил в кружку немного, и выдохнув, выпил. Скривился. Стало быть, приятного мало, но так обычно и бывает с лекарствами.

— Ступай, — велел хозяин комнаты, ответив на озабоченный взгляд Данилы. — Уже лучше.

За дверью сообщил Скульду о непорядке со здоровьем Старого, получил благодарный кивок, и каждый отправился по своим делам. Горбатый — спасать господина, а Данила — к себе отдыхать.

Это он зря понадеялся. На его ложе расположился Земислав и с сосредоточенным видом строгал нечто белое ножом. Похоже, кусок мамонтовой или моржовой кости. При виде напарника прекратил свое занятие и уставился на него с вопросительным видом. За его отсутствие волхв окончательно оправился, пропали под глазами черные пятна, делающие его похожим на енота, и смотрел нормально.

— Закончили, — буркнул Данила. — Скоро отправляемся.

— Дыхание, — чертовски лаконично, но уже привычно «многословно» потребовал волхв.

— Когда я мог всерьез заняться? — зло спросил Данила. — Надо было боярина матерно послать и за вирой не ездить?

Земислав очень показательно пожал плечами. В переводе это означало нечто вроде: «Хочешь получить результат — делай положенное не ленясь. А не станешь — твои проблемы. Не мне, тебе надо, сам же просил».

Тут обижаться не на что, действительно самому требуется. А этот же ничего не объясняет. Показал и ждет выполнения постоянного, будто есть сколько угодно времени и не существует иных срочных занятий. Не все зависит от личного желания.

В чем связь определенного способа дыхания с магией, до него не дошло. Объяснений не получил помимо кратчайшего: «польза» и «дисциплина». Причем второе в устах почти дикаря прозвучало изумительно — сеземцы таких вещей в принципе не понимали, у них и понятия такого не имелось. Каждый волен поступать по личному разумению. Ну, естественно, не в семейных делах. Там просто старший верховодит, и это не удивляет. На то и родичи.

Сейчас! — стегнул шаман резким жестом, не утруждаясь открытием рта.

Данила послушно уселся в неудобную позу, мысленно матерясь на всех известных языках, последние дни добавили в его запас множество прежде неизвестных. Просьба научить контролировать себя обернулась неожиданной стороной. Земислав без особого смущения принялся поучать ученика в случае неповиновения или недостаточного усердия. Причем не только руками или ногами, но и используя первый попавшийся предмет. Не то чтобы очень сильно, хотя и чувствительно, однако обидно. А приходится терпеть. Другого учителя все равно рядом не имеется, и надо попытаться получить реальную отдачу. Иначе рано или поздно его без всякой системы прорывающиеся способности доведут до непоправимого.

— Режешь что?

— Лестовка, — неожиданно соизволил ответить волхв. — Образец. Полностью сам.

— Я буду монах при постриге с четками? — хохотнул Данила.

Впервые за все время знакомства он увидел на лице собеседника недоумение. Похоже, в первый раз услышал.

— Ритм, — сказал наконец. — Нет удивления, если крест. Магию не заподозрят.

Это нуждалось в осмыслении. Лестовка для молитв, но крест на ней для маскировки. Земиславу без надобности. Просто инструмент для соблюдения определенного ритма и концентрации. Или еще для чего? Магия не для красного словца? Имеет смысл.

— Почему мамонтовая кость? Нужен определенный материал?

— Мертвое — нет. Камни, стекло, металл бесполезны. Дерево. Надо разбираться в породах. Не ты. Лучше кость. Человеческая предпочтительней…

Он что, всерьез?

— Старый, совсем молодой, больной — не подходят. Крепкий и хорошо бы собственными руками убитый.

— Чего же раньше не сказал, — пробормотал Данила, слушающий с открытым ртом. Кажется, дошли и до практик с человеческими жертвоприношениями. В дрожь не бросает, но стало кисло.

Земислав неожиданно ухмыльнулся.

— Правильно — чем больше кость, тем лучше.

Похоже, это был такой внезапно пробудившийся специфический юмор.

— А самая огромная у мамонта, — утвердительно сказал Данила вслух.