Там, где начинается вселенная - Джей Эм Страница 50

– Мастер Дамо только попросил купить скворца, – сказала она, как бы извиняясь за грубость девушки.

При этих словах птица взлетела с её плеча и выпорхнула на улицу.

Соперник Фьордена в решающем поединке оказался из менее влиятельной семьи, чем он сам. Представлял джаракасский «Символ» – не головное предприятие, а местный филиал. И к клану Рейнальдо, владельцев компании, никакого отношения не имел. Меч у него был прямой, полутораручный. Все, у кого нет особой семейной формы клинка, дерутся такими.

Фьордену вспомнилось сегодняшнее утро. Суровая торжественность отца, волнение матери, которое она всеми силами старалась скрыть. Даже младшая сестрёнка была не по-детски серьёзной – тоже знала, что ему предстоит. Теперь все они там, на трибунах. Смотрят. И ждут.

Сквозь прозрачный потолок турнирного стадиона Фьорден видел плывущие по небу тучи. Настроиться на нужный лад не получалось. В голову лезли посторонние мысли. Даже когда герольд дал команду начинать бой, и пришлось отражать первые удары, в ушах вместо звона металла звучало почему-то хлопанье птичьих крыльев…

Чёрт, и зачем нужно убивать этого парня?

Видеть чужие решающие поединки Фьордену приходилось неоднократно. Но они не воспринимались всерьёз. Это было как кино. Казалось – унесут побеждённого с поля, от глаз зрителей, и он встанет с носилок.

Две сверкающие дуги пересеклись в который раз, разлетелись, снова пересеклись… На землю брызнула кровь. Мгновенно впиталась, из алой превратившись в тёмно-багровую. Фьорден не знал, чья она. К этому времени он успел один раз несильно ранить противника, но и самого его чуть-чуть зацепило по плечу.

Кровь в пыли.

Фьорден понял, что не хочет больше драться. Может, но не хочет.

Вместо атаки он разорвал дистанцию, отступил, чтобы соперник не мог его достать. И бросил меч. Таким жестом, что никто не смог бы принять это за случайность, как если бы оружие выпало из рук. А потом развернулся и зашагал прочь с поля.

В кабинете горела всего одна из четырёх ламп, прямо над столом. В углах собрались тени. Отцовский кабинет и при ярком-то свете казался мрачным. В детстве Фьордену было интересно вращать огромный напольный глобус и переворачивать песочные часы на каминной полке, но всё равно он редко сюда заходил. Уж очень не нравилась ему статуя чёрной лошади с крыльями. Если бы отец убрал куда-нибудь эту лошадь… Но разгневанный бронзовый Пегас, бьющий по воздуху передними копытами, до сих пор стоял на своём месте возле книжного шкафа.

– Почему ты это сделал, Фьорден?

В хорошем настроении отец всегда называл его «сын» или «сынок». Когда сердился – только по имени.

Фьорден молчал. Не начнёшь же рассказывать отцу о птицах и обо всём остальном… О людях, про которых вспоминают так редко, что в их существование даже верится с трудом, но которые всё-таки существуют на самом деле…

– Командор Лоуренс – плохой наставник?

– Нет.

– В чём тогда дело?

– Здесь что-то не так, отец, – всё же сделал Фьорден слабую попытку объяснить.

– Где? Что не так?

– Может, решающие поединки ни к чему на турнирах. И мы вообще неправильно понимаем смысл боевого искусства. Может, что-то ещё…

– О чём ты? Решающий поединок – это испытание, которое благородный человек должен выдержать. Должен, понимаешь? Не говори больше ничего, Фьорден. Я всё понял. Ты трус.

Отец встал из-за стола и направился к двери. Если бы Фьорден ничего не сказал, он так и ушёл бы.

– Разве смелость в том, чтобы выйти перед зрителями и убить кого-то? Или дать себя убить?

Удар хлестнул обжигающей волной. Щека полыхнула огнём, на побледневшем лице выступило алое пятно. Но Фьорден заставил себя промолчать.

– Никогда не смей этого повторять! Для такой семьи, как наша, это больше, чем просто позор!

– От меня впредь никакого позора не будет. Я ухожу. – Фьорден и сам не мог поверить, что решился произнести это.

– Да? И куда же, позволь узнать? – ледяным тоном поинтересовался отец.

Фьорден собрался с духом:

– К психологам.

– Что? – разумеется, он прекрасно расслышал. Этот возглас – от негодования и изумления. – Они наши враги! Отвечай, где ты виделся с ними? Это они забили тебе голову своей болтовнёй?

Пауза затянулась.

– Понятно. Не скажешь. Значит, тебя не устраивает, как мы живём? Ну так иди и построй со своими психологами новую жизнь, получше. Но не забудь, что она должна быть не на словах, а на деле. А психологи, насколько я знаю, всегда были сильны только трепать языком!

– Мы не обязаны ненавидеть их потому, что их ненавидел…

– Замолчи! – приказал отец.

Фьорден пытался смотреть то на него, то куда-нибудь в сторону. Но взгляд всё время, как магнитом, тянуло к бронзовому Пегасу.

– Я даю тебе последний шанс, Фьорден. Забудь всё это и исправь свою ошибку. Завтра же подай заявку на повторное участие в жеребьёвке. И дерись в решающем поединке.

– Это… не то дело, которое я хотел бы совершить, отец. Не то, с которого хотел бы начать…

– Ясно. Ты сделал выбор. Иди к ним, иди куда хочешь. Начинай, что хочешь. В этом доме не вспомнят твоего имени. Но наши традиции, пока ты ещё здесь, тебе соблюдать придётся. Завтра утром будь в зале.

– Хорошо, – кивнул Фьорден.

Как обещал, на рассвете он пришёл в оружейный зал. Стены, увешанные мечами, кинжалами, секирами и гербовыми щитами, тренировочные снаряды – всё это знакомо с детства. Столько времени провёл он здесь на занятиях с наставником Лоуренсом, и упражняясь один…

Отец дожидался в дальнем конце зала, возле окна, в прямоугольнике рассеянного утреннего света. Направляясь к нему, Фьорден почему-то мимолётно подумал о пристрастии технократов к холодному оружию. Владельцы заводов, на которых огромными партиями производится современное вооружение, из поколения в поколение передают навыки боя на древних «железках». Похоже, основатель их династии, и все, кто подхватили и стали развивать его идею, были несколько сентиментальны.

Да и не только они. Сам Фьорден тоже мог подолгу любоваться искусной работой какого-нибудь известного в определённых кругах мастера-оружейника. С удовольствием учился и оттачивал свои бойцовские навыки, мечтая приблизиться к совершенству…

Но, кажется, когда собираешься навсегда уйти из родного дома, думать стоит о другом.

Злится теперь отец или нет – не понять. Смерил взглядом, но не сказал ничего, кроме положенного.

– Правом главы семьи и бойца…

Небрежное движение. Белый свёрток из шёлковой ткани, который он держал в руках, развернулся, и к ногам Фьордена упали две половинки меча. Того самого, которым он дрался вчера и который бросил.