Пустошь - Джен Александер Страница 50

– Да, я не позволила отправить твое сознание на реабилитацию. Именно для этого меня и создали. Я делала все необходимое, чтобы следовать заложенным в меня инструкциям. Что касается твоего второго вопроса, я не способна отвечать на запросы, сформулированные нечетко или запрещенные моим создателем.

– Клавдия… – раздается голос Деклана, далекий и невнятный, как в телефонной трубке при плохой связи.

Стиснув зубы, я упираюсь взглядом в колени, чтобы не встречаться глазами с Джиллиан. Мне хочется как следует ее встряхнуть. Хорошо, что она всего лишь голограмма – только это меня и останавливает.

– Это из-за тебя я считала все свои действия естественными?

Джиллиан отвечает не сразу. Какое-то время она, не мигая, смотрит на меня, потом произносит:

– Да, я искажала твое восприятие.

– Как? Зачем?

– Если бы ты попыталась сбежать из игры, тебя могли бы серьезно ранить или убить. Пришлось держать тебя в полусознательном состоянии, чтобы ты сама себе не навредила.

К горлу подкатывает тошнота. Я делаю такой глубокий вдох, что становится больно в груди.

– Может, ты тоже неисправна?

Только так я могу объяснить извращенную логику Джиллиан.

– Клавдия, вернись!

На этот раз голос Деклана раздается чуть ближе – не в тысяче километров, а всего в десятке.

– Ты не можешь вернуться, – говорит Джиллиан. – Если ты останешься здесь, я о тебе позабочусь. Ты не будешь чувствовать ни голода, ни боли. Разве это не лучше, чем погибнуть, пытаясь сбежать из «Пустоши»?

– Ты сознательно заставила меня поверить в ложь. Уж лучше погибнуть или умереть от голода, чем знать, что моим телом управляет Оливия. Я не останусь.

– У тебя нет выбора, – печально отвечает Джиллиан.

Я с улыбкой поворачиваюсь к ней:

– Ерунда.

Что-то невидимое оборачивается вокруг моего тела и вытягивает меня из автобуса – прочь от Джиллиан. Наши глаза на секунду встречаются. Удивления в ее взгляде почти нет – чего еще ожидать от программы? Джиллиан машет мне рукой, как будто знает, что мы скоро увидимся.

А потом в глазах у меня темнеет.

* * *

Я лежу на диване, а Деклан трясет меня за плечи. В легкие с силой врывается воздух, я чуть не задыхаюсь.

Деклан подносит к моим губам бутылку с водой. Я жадно пью, давясь и кашляя.

– Осторожнее, – говорит он и помогает мне сесть.

В мозгу туман, будто сквозь голову течет электрический ток: входит в одно ухо и выходит из другого.

– Я думал, ты… – Деклан с трудом сглатывает, щиплет себя за переносицу и прерывисто вдыхает, – … умираешь. Ты несколько раз переставала дышать и все время била руками по воздуху. Я не знал, что…

– Реабилитация.

Деклан, как подкошенный, падает на колени. Стискивает мои руки в своих и прижимается лбом к моему лбу.

– На тебя напали?

– Я пыталась ударить сим.

Я не намерена рассказывать Деклану, что набросилась на Джиллиан из раздражения, причиной которого был, в том числе, он сам. Не упоминаю я и о том, что Деклан ошибался: реабилитация – это не жестокая симуляция. Джиллиан, по крайней мере, показалась мне вполне миролюбивой.

Деклан со смехом сжимает мои руки. Давно я не слышала, чтобы он так искренне смеялся. Этот звук меня радует и отдается во всем теле.

– Эх, Вертью, Вертью! Невозможно ударить то, чего нет.

Я стискиваю правую руку в кулак, но боли, которая пронзала ее в автобусе, больше нет. Она исчезла вместе со здоровой полнотой и неповрежденным ухом.

– Прежде чем мы отправимся дальше, я хочу извиниться, – говорю я.

– Не надо за нее извиняться.

Я прошу прощения не за то, что говорила и делала Оливия, а за собственные слова и поступки. Но у меня нет сил объяснять это Деклану, поэтому я только выдавливаю слабое подобие улыбки. Деклан слегка отстраняется, по-прежнему глядя прямо на меня, и отводит с моего лица мокрые пряди волос.

– Нам лучше отправиться в путь.

– Клавдия…

– Даже если Оливия знает, даже если каждые двадцать минут она будет пытаться отправить меня на реабилитацию, я сильнее. Мы все равно выберемся отсюда.

Отчасти я сама в это верю. И в то же время понимаю: лучше бы мне затаиться и копить силы для решающей схватки, которая непременно произойдет.

– Клавдия… – повторяет Деклан.

– Где Уэсли с Миа? Где мой рюкзак? Где…

Деклан зажимает мне рот поцелуем, обрывая мои слова, мои мысли, поглощая все мое существо. Губы у него мягкие и теплые, однако я почему-то дрожу. Он прижимается ко мне всем телом, проводит ладонями по моей шее и погружает пальцы мне в волосы. И тут я понимаю, что готова весь день оставаться в этой душной комнате, в странной неудобной позе, если только он не перестанет меня целовать.

Раздается стук в окно, и я открываю глаза. По ту сторону стекла стоит Уэсли. Он улыбается во весь рот и что-то говорит, но голова у меня все еще идет кругом, и я не могу понять слов. Я вжимаюсь спиной в диван и опускаю взгляд на огромную дыру в обивке.

Деклан кладет мне на колени что-то тяжелое – мой рюкзак.

– Если мы готовы, можно идти.

Вряд ли можно сказать, что я готова, особенно после такого поцелуя, но я все равно встаю.

Когда мы выходим из маленького кирпичного домика, пальцы Деклана дотрагиваются до моей руки. Робко и нежно. И внезапно я понимаю: пока я в «Пустоши», я никогда не почувствую себя в большей безопасности, чем сейчас. Ведь за мной уже охотится геймер, а скоро к нему присоединятся модераторы.