Военный талант - Джек Макдевит Страница 50

Корман усмехнулся, явно пораженный.

– Потому что, – он впервые взглянул в мою сторону, – она первая предприняла серьезную попытку перевести ашиурскую литературу. Никто ее, конечно, уже не читает. Современная филология более совершенна. Но Таннер проложила дорогу.

Чейз кивнула в своей лучшей академической манере.

– Вы читали работу Паррини об Уолли Кэндлзе? – спросила она, произнося слова отчетливее, чем обычно. – «Письма»?

Тэкстер вставил ногу в открытый ящик стола и подвигал его туда-сюда.

– Слышал о ней, – ответил он.

– Должны быть дополнительные выпуски. Они были составлены?

– Насколько я помню, – сказал Тэкстер, – он умер, не дойдя до середины проекта.

– Это правда. – Чейз перевела взгляд с одного на другого. – Может, кто-нибудь другой закончил начатое им?

– Не думаю.

Тэкстер растягивал слова. Очевидно, он не имел ни малейшего представления о предмете разговора. Он попытался улыбнуться, получил в ответ ободряющую улыбку Чейз и проконсультировался с компьютером.

– Нет, – сказал он через несколько секунд. – Только том первый. Потом ничего.

– Доктор Тэкстер, – я присвоил парню звание, которое вряд ли у него было, – что могло случиться с записями Паррини после его смерти?

– Мне придется это выяснить.

– Пожалуйста, – попросила Чейз. – Вы бы нам очень помогли.

Тэкстер выпрямился.

– Хорошо, я могу это сделать. Где вас найти?

Казалось, он обращается к телу Чейз.

– Вы можете дать нам ответ сегодня вечером?

– Возможно.

– Я вернусь, – улыбнулась Чейз.

* * *

После смерти Чарлза Паррини его документы попали в руки Адриана Монка, с которым он тесно сотрудничал. Тот должен был закончить второй и третий тома писем Кэндлза, но в то время работал над ныне забытым историческим романом «Маурина», эпическим изложением эпохи Сопротивления, увиденной глазами молодой жены Кристофера Сима. В результате он не закончил ни свой роман, ни собрание Кэндлза, а бумаги Паррини дочь Монка подарила библиотеке университета Маунт-Табор, где ее отец когда-то получил диплом.

Маунт-Табор расположен неподалеку от Бельведера, сравнительно небольшого городка в южном полушарии, находящимся в восьми часовых поясах от нас. Название университета – Гора Табор – несколько сбивало с толку: местность вокруг Бельведера абсолютно ровная. Как выяснилось, это учреждение основано церковью, а Маунт-Табор – библейское название.

Через несколько минут после того, как Чейз вторично переговорила с Тэкстером, мы оказались перед роботом, который присматривал за библиотекой университета после ее закрытия. Никаких неопубликованных материалов не было зарегистрировано ни под фамилией Монк, ни под фамилией Паррини.

Утром, к открытию библиотеки, мы вернулись. Молодой ассистент, к которому мы обратились с вопросами, проверил свой банк данных, отрицательно качая головой после каждого вопроса.

– Ни Монка. Ни Паррини. Извините. Хотел бы вам помочь.

То же самое сказал нам и робот, но с людьми легче разговаривать.

Мы настаивали, что материалы должны быть где-то у них, в конце концов молодой человек вздохнул и переключил нас на смуглолицую даму. Плотная, черноволосая, с резкими манерами, она всем своим видом давала понять собеседнику, что ее время – вещь драгоценная.

– Если что-нибудь появится, мы немедленно с вами свяжемся, – ответила она категоричным тоном, собираясь уйти. – Оставьте, пожалуйста, ваш код в регистратуре.

– Если их нет сейчас, – сказал я, – то они не появятся. Бумаги Паррини были подарены университету более двадцати лет назад.

Она остановилась.

– Ясно. Это произошло еще до меня, и, очевидно, их у нас нет. Нам дарят огромное количество рукописей, которым наследники, как правило, не смогли найти применения. К сожалению, мистер Бенедикт, мы склонны преувеличивать значение почивших близких для потомков... Вероятно, вам нужно справиться в литературном фонде.

– Я был бы вам крайне признателен, если бы вы смогли помочь нам, – настаивал я. – И я с удовольствием оплатил бы вам затраченное время.

Я еще никогда не пытался подкупить кого-либо, поэтому чувствовал себя не в своей тарелке. Бросив косой взгляд на Чейз, я заметил ее старательно сдерживаемую улыбку.

– Я бы с удовольствием взяла ваши деньги, мистер Бенедикт, но это не принесет вам никакой пользы. Если материалов нет в каталоге, значит их нет здесь вообще.

Я поинтересовался, не вызовет ли беспокойства в Совете попечителей Маунт-Табора сообщение о том, что библиотекари так небрежно обошлись с наследием Чарлза Паррини, и получил совет поступать, как сочту нужным.

– Думаю, это конец ниточки, – сказал я Чейз, когда мы вернулись в кабинет.

Она кивнула, и мы встали с кресел, в которых просидели большую часть последних двух дней. Было уже далеко за полночь.

– Давай немного подышим свежим воздухом, – предложила она, прижимая пальцы к вискам.

Выйдя из дома, мы мрачно побрели по лесной тропинке.

– И вообще пора все кончать, – сказал я.

Чейз молча смотрела перед собой. Ночной воздух был холодным, даже обжигающим, но приятным. Моя спутница погрузилась в свои мысли, а я, порадовавшись естественному окончанию дела, вдруг почти физически ощутил присутствие рядом со мной длинноногой Чейз.

– Я понимаю твое разочарование, – неожиданно сказала она.

– Да.

Глаза Чейз находились на одном уровне с моими, и я чувствовал на себе ее взгляд.

– Мне хотелось бы получить ответы на некоторые вопросы, – беззастенчиво соврал я.

– Хорошо бы поймать того, кто играет с тобой в эти игры.

– И это тоже...

Черта с два!

Я попытался облегчить совесть, распространяясь о своей ответственности за поместье Гейба, о собственных проблемах и тому подобном. Мое вранье не имело никакого значения, поскольку Чейз все равно не слушала.

– Есть идея! – она прервала меня, будто я ничего и не говорил. – Документы подарены дочерью Монка. Дар мог быть зарегистрирован в каталоге на имя дарительницы, а ее не обязательно звали Монк. Должно быть, в библиотеке не очень хорошо поставлена система ссылок.

Она оказалась права.

* * *

Упакованные в пластиковый контейнер материалы стояли в хранилище.

Смуглолицая библиотекарша попыталась доказать, что материалы закрыты для общего просмотра, но быстро уступила, едва я снова пригрозил ей обратиться к начальству. На этот раз с куда более обоснованными жалобами.