Гражданин преисподней - Николай Чадович Страница 50

Поскольку после окончания субботника планировались небольшой пикник и культурная программа, на перроне почти достроенной станции «Юго-Запад» был развернут пункт питания с буфетом, электрогрилем и дюжиной мангалов (среди основных пристрастий управляющего хорошо прожаренные шашлыки стояли на третьем месте, сразу после тела секретарши, первое место, естественно, занимала работа).

По соседству дежурили врачи и санитарки, готовые оказать нуждающимся любую медицинскую помощь. Для этого они располагали самой совершенной аппаратурой и самыми действенными препаратами.

Короче, всего хватало – и еды, и выпивки, и музыки, и цветов, и трудового энтузиазма. Любо-дорого было глянуть на управляющего, трудившегося наравне с простыми каменщиками. Многочисленные подсобники, среди которых выделялась своими импортными лосинами секретарша, до сего дня ничего более тяжелого, чем кофейник, не поднимавшая, просто не успевали за шефом.

Главный бухгалтер, недавно отпраздновавший свое семидесятилетие, наводил глянец на облицовочную плитку, референты и юрисконсульты, разбившись на четверки (обычно такую работу выполняли вдвоем), таскали рельсы, и даже совершенно отвыкшие от физического труда милиционеры ковыряли что-то совковыми лопатами.

Когда пропала электроэнергия, подававшаяся с центральной подстанции, это никого особо не встревожило – такие случаи бывали раньше сплошь и рядом. Да и не испугаешь настоящего метростроевца темнотой, тем более что у многих на касках имелись специальные лампочки.

Вскоре заработали резервные генераторы, в случае нужды способные осветить целый город, участники субботника устроили внеочередной перекур (хотя курить под землей строго воспрещалось), а некоторые даже успели причаститься в буфете.

Так как телефоны почему-то тоже не работали, главного энергетика откомандировали наверх для выяснения причин аварии.

Он-то и стал первой жертвой Черной Субботы.

Затем пропали его заместитель, бригадир электрослесарей и несколько рядовых электриков. Все это пока напоминало сказочку о потерявшемся дурачке, на поиски которого посылают другого дурачка, третьего и так до бесконечности.

«Загуляли!» – весело ляпнул кто-то, но шутка повисла в воздухе. Все складывалось довольно нелепо. Электроэнергия могла отключиться минут на пять, максимум на десять, но не на час же, как это имело место нынче. А про перебои в связи вообще никто не мог упомнить.

Работа сама собой прекратилась. Как водится, поползли всякие тревожные слухи.

Попытки выбраться на поверхность не прекращались. На сей раз решено было воспользоваться аварийным выходом. Однако новая партия посыльных тоже канула в неизвестность, а ведь среди них были заместитель директора по кадрам и главный диспетчер, то есть люди в моральном плане безупречные.

Поднялся уже настоящий ропот. Особенно нервничали женщины, у которых остались дома дети и мужчины, собиравшиеся вечером на футбол. Масла в огонь подлил какой-то работяга, сообщивший, что в воздухозаборную шахту снаружи попадают какие-то странные хлопья, похожие на тополиный пух, и от контакта с этим пухом лопасти вентиляторов разлетаются вдребезги.

До метростроевцев стало постепенно доходить, что на поверхности случилось нечто чрезвычайное. К чести руководства треста надо заметить, что никаких даже малейших проявлений паники допущено не было. Начавшуюся продажу спиртного прекратили, мангалы погасили, всем нуждающимся раздали валидол и валерьяновые капли, а духовому оркестру велели играть лирические мелодии.

Штаб субботника собрался на экстренное совещание. Высказывались самые разные мнения, но ни одно из них нельзя было назвать здравым. Версии о космической катастрофе и начале третьей мировой войны отмели в зародыше – не может такого быть, чтобы война или катастрофа разразились бесшумно.

Вполне возможно, что управляющий, видевший во всем случившемся козни, направленные лично против него, в конце концов отдал бы приказ о массовой эвакуации и этим погубил бы если не всех, то большинство метростроевцев, но его внезапно постиг инфаркт, спровоцированный как нервными, так и физическими перегрузками. Самоотверженные попытки медиков спасти жизнь шефа успехом не увенчались. Громче всех рыдала секретарша, лишившаяся не только любимого человека, но и каких-либо перспектив на будущее.

Среди уцелевших заместителей сразу начался разброд, и никто не осмелился взять руководство коллективом на себя. Решили до утра оставаться под землей и дожидаться помощи.

Ну а утром предпринимать что-либо было уже поздно – во все щели лез мох-костолом, а чуть позже появились химеры.

Кузьма успел отмахать приличное расстояние, когда вдруг ощутил, что он здесь уже не один.

Какое-то живое существо догоняло его, двигаясь куда быстрее, чем на это способен человек. Химерой эта тварь быть не могла – размеры не соответствовали. Крысой тоже – крысы за людьми не гоняются.

На всякий случай Кузьма присел и выставил вперед нож (ломик он давно выбросил за ненадобностью). Однако его тревогам сразу пришел конец, когда слух уловил шелест хоть и широких, но почти невесомых крыльев. Это была всего лишь летучая мышь.

Но откуда она могла здесь взяться? Ближайшая пещера, используемая под гнездовье, находится чуть ли не на другом конце Шеола. Заблудилась? Летучим мышам это не свойственно. Сбежала от какого-нибудь нерадивого хозяина? Но насколько было известно Кузьме, кроме него, дрессировкой крылатых зверьков никто больше не занимался, хотя ради мяса и шкуры их добывали многие.

Летучая мышь между тем сложила крылья и опустилась прямо ему на плечо. Вот так новость! Похоже, что они старые знакомые. Замирая от какого-то нехорошего предчувствия (хотя, по идее, полагалось радоваться), Кузьма тщательно ощупал зверька. Судя по насечкам на крыльях и другим приметам, это был Комарик, молодой самец, недавно принятый в стаю. Свой восторг от встречи с хозяином он выражал, тыкаясь мордочкой ему в щеку.

Причину своего появления здесь Комарик объяснить, конечно же, не мог, этого не сумел бы сделать даже Князь, но тот факт, что появился он со стороны владений метростроевцев, уже говорил сам за себя.

Вот, значит, какие гарантии имел в виду Змей. Тут он попал не в бровь, а в глаз. Стая была единственным, что по-настоящему любил и ценил Кузьма. Она заменяла ему глаза и уши. Она заменяла ему друга. Она заменяла ему детей. Жизнь без нее теряла смысл.

Можно было, конечно, начать дрессировку новой стаи с нуля, но на это уйдут годы и годы. Ведь предков Князя, Ведьмы и даже вот этого Комарика начали воспитывать еще родители Кузьмы, и навыки первых поколений, закрепляясь и развиваясь, передавались из рода в род.

Нет, тут уж ничего не поделаешь. Надо возвращаться… И как только метростроевцы сумели разыскать стаю? Впрочем, Кузьма сам указал на карте ее примерное местонахождение. Все остальное, как говорится, было делом техники. Что ж, будет урок на будущее.

Позволив Комарику лизнуть из горлышка баклаги водяры, Кузьма в самом скверном расположении духа повернул назад.