Каменный век. Книга 6. Люди Быка - Сергей Щепетов Страница 50

Способ охоты с использованием туров Семен как-то раз наблюдал. Это было, конечно, негуманно, но разумно. Прикрываясь быками, перемазанные их пометом охотники окружили стадо бизонов и принялись в упор расстреливать его из луков. Семен когда-то и сам неоднократно использовал для маскировки мамонтиху Варю. И каждый раз после такой охоты его мучила совесть.

На тех посиделках Семен категорически посоветовал скотоводам прекратить движение на север – там живут люди-мамонты. Реакция была примерно такая: «А что мы можем поделать? Это не в нашей воле…» Затем состоялся «бартер»: Семен оставляет братьям-быкам весь имеющийся у него запас «счастливого дыма», а взамен получает нескольких новых «друзей». Не людей, конечно, а прирученных быков. И не абы каких, а таких, которые сами захотят с ним водиться, то есть он сможет контролировать их поведение. И вместе с этими «друзьями» и своими людьми он беспрепятственно отбывает в страну Мамонта. Путь же туда пролегает через земли бакутов.

– Кстати, о бакутах. Они приходят сюда неспроста. Им нужен серый порошок, который здесь встречается. Если вы согласитесь, на будущий год они вновь придут и принесут вам «счастливый дым» – он у них есть. За это вы позволите им набрать порошка, который они любят.

– Что говоришь ты, Брат-Мамонт?! – изумились люди-быки. – К чему так долго ждать, зачем такие сложности?! Не проще ли пойти и забрать у бакутов то, что нам нужно? Можно даже не убивать их всех, раз они оказались хоть чем-то полезны!

– Не выйдет, – заверил Семен. – Здесь поблизости живут только плохие, некачественные бакуты. У них мало «счастливого дыма», а осенью, зимой и весной не бывает вовсе. Что толку сейчас их резать?

– Но как же так?! Вот, к примеру, «волшебную траву» мы запасаем, и нам хватает на весь год!

– Со «счастливым дымом» все обстоит иначе, – заявил Семен. – Его могут делать из красных цветов лишь бакуты. Но цветов этих здесь мало, и цветут они лишь весной и летом. А вот далеко на юге, где зимой не бывает снега, они растут почти круглый год. Там и бакутов, наверное, водится больше. Надо лишь заставить их делать для вас «счастливый дым».

В общем, свою сказочку Семен повторил несколько раз на разные лады, стараясь вдавить ее смысл в обкуренные мозги собеседников. Что-то, кажется, получилось.

Поддерживать работу солеварни становилось все труднее – дрова в округе были сожжены. Самим же труженикам первобытного производства это занятие надоело до чертиков, и вот-вот мог возникнуть бунт – бессмысленный и беспощадный. Семен решил судьбу не искушать, а сматываться подобру-поздорову.

Для спешки имелось еще два повода. Своей долей опиума Танлель делиться ни с кем из нижестоящих не стал. Соответственно, по представлениям Семена, имеющегося количества ему хватит, чтобы хорошенько втянуться. Что он будет делать, когда продукт кончится, – тап его знает. И второе: у скотоводов начиналась череда ритуальных праздников, связанных с началом осеннего гона. На одном из первых культмассовых мероприятий Семен побывал лично. Увиденного ему хватило, как говорится, выше крыши. Публичное совокупление быка с женщиной, в наркотическом угаре имитирующей корову, было, конечно, ритуальным, но вполне реальным. Кажется, ее предварительно обмазали соответствующими коровьими выделениями. Собственно говоря, упоминания о подобных обрядах Семен не раз встречал в литературе, посвященной временам более поздним. Тогда разум его отказывался верить, а теперь поверить согласился, но возникло сильное желание поскорее оказаться как можно дальше от этих мест.

До границы леса караван добрался благополучно. Лесные же тропы для быков оказались вполне пригодны и даже удобны, чего нельзя было сказать о всадниках – зазевавшись, легко оказаться сброшенным нависающей веткой на землю или остаться без глаза. На сложных участках Семен предпочитал идти пешком, как и вся его команда. Так было безопасней, поскольку «зазевывался» он постоянно из-за того, что думал – обкатывал и шлифовал план предстоящих действий.

«Что делать со здешними бакутами? Разум говорит однозначно – земледельцы враги этому миру, они превратят его в пустыню, населенную лишь людьми. А вот подсознание считать их врагами отказывается – они, по сути, моя родня. Именно так на протяжении тысяч лет жили мои предки. Нет, я не подниму племена на войну с этими людьми. Я предоставлю им выбор, искушу их, как известный библейский персонаж. А совесть? Она, наверное, выдержит.

В школе, помнится, нас учили, что сельское хозяйство в России до реформ Столыпина пребывало в упадке и стагнации. А почему? Потому что крестьяне жили общинами. Эти самые общины не давали людям проявлять личную инициативу, внедрять более совершенные технологии. Большевики во главе с товарищем Лениным возродили и многократно усилили умирающий общинный уклад жизни – создали колхозы. Есть подозрение, что сделали они это не ради блага народа, а по злобе, поскольку крестьян ненавидели и боялись. Надо сказать, что получилось у них здорово – за годы советской власти земледелие в стране почти кончилось, а крестьянство, по сути, исчезло как класс.

Сейчас общество бакутов динамично, потому что плохо организовано. Мы это попробуем исправить – рычаг имеется. Они уже знают, что такое богатство, что такое собственность, но еще не ведают силы того и другого».

Появление в Пендюрино быков, конечно, вызвало переполох, но не так чтобы очень сильный. Туров местные жители видели и раньше, а кое-кто даже охотился на них, пока шум и пожоги не разогнали всю окрестную живность. Гораздо большее впечатление произвел тот факт, что вернулись три главных соленоса и щедро расплачиваются со своими и чужими долгами. Семен провел в деревне несколько дней, не предпринимая никаких действий, – ему хотелось, чтобы весть о соляном караване двигалась впереди них. А потом он начал великий поход за справедливость – бесконечное блуждание из деревни в деревню.

На лесных делянах жатва, в основном, закончилась, и в селениях шел обмолот ячменя. Семен наконец понял, зачем на всех здешних токах устанавливаются плетни, которые вроде бы ничего не отгораживают. О них хлестали подсушенные снопы, выколачивая зерна на землю. Семен вспомнил даже, как этот способ назывался на Руси – «хвостание». Он не был бы самим собой, если бы не предложил нововведение – цеп. То есть две палки – короткая и длинная – связанные между собой. Эксперимент показал, что это орудие более эффективно – старейшины одобрительно кивали головами. Тем не менее на другой день первый, наверное, в этом мире цеп валялся на земле, а на току продолжалось хвостание. Семен пожал плечами и больше не пытался вмешиваться в производственный процесс.

От мусора зерно отделялось обычным способом – веянием, то есть подбрасыванием в воздух. Пылища при этом стояла изрядная. Для дальнейшей обработки и хранения, как понял Семен, зерно нужно было досушивать. Для этого использовались разогретые камни или некое подобие керамических поддонов. Долгое время Семен не мог понять, для чего подсушенное зерно как бы перемалывают в деревянных корытах, отдаленно напоминающих ступки, деревянными же палками, толстыми и округлыми на одном конце. Ничего перемолоть таким способом было, конечно, нельзя. Оказалось, это то, что называется «рушение» – отделение от зерен оболочки. Ну, а процесс превращения зерен в муку Семен и раньше наблюдал неоднократно. Каменные ступки здесь почему-то не использовались. Истирание происходило на плоской каменной плите при помощи небольшого расколотого валуна или второй плиты – размером поменьше – которую нужно было возить туда-сюда двумя руками сразу.