Канализация, Газ & Электричество - Мэтт Рафф Страница 50

Тем не менее химия тела у них с Серафиной, похоже, была одинаковой, и улыбка, которой он оделил Лексу — но далеко не сразу, — была искренней, усталой, но непобежденной.

— Я в таком же порядке, — наконец сказал он, — в котором только может быть черный меннонит, преступник, защитник окружающей среды, командир подводной лодки, который не может написать существительного без по меньшей мере двух определений и чей старший ребенок хочет спалить Лувр.

Он взял Лексу за руку, сжал ее, Раби пустила пузыри в апельсиновый сок и произнесла:

— Любовь.

— Том, — сказало радио, — Том, вы абсолютно уверены, что во время атаки террористов ни один из невинных граждан не погиб и не был ранен?

— Что ж, Кэрол, баррикады достаточно далеко и никого в здание вокзала еще не впустили. С моей стороны будет безответственно судить о масштабах бедствия без дополнительных свидетельств, хотя чисто теоретически тут может происходить что угодно…

ПЯТНАДЦАТИЧАСОВОЕ ЯЙЦО

— Скажи-ка еще раз, что делают эти микрочипы, — спросила Серафина. Они находились в подсобке, которая отпочковалась от одного из железнодорожных тоннелей; на самом деле именно в тех изрисованных граффити покоях, где Змей Эдмондс и Ванна Доминго некогда выстояли против крыс размером с пуделя. Сейчас же Моррис возился со своими высокими технологиями под шестидесятиваттной лампочкой, тлевшей под слоем грязи на потолке. ДРУГ Белка сторожила снаружи — на случай, если появятся федералы.

— Они берут абстрактную информацию и на ее основе плетут личность с самосознанием, — ответил Моррис. — Похоже на технологию, с помощью которой создают шаблоны компьютерных личностей, но это уже следующее поколение, более разностороннее и мощное.

В руках он держал этакое яйцо Фаберже для нищих — самопал, сварганенный из содержимого карманов Тома Сойера. Старая бечевка, корешок билета, обертка от конфеты и бабочкино крыло плавали в твердой смолистой скорлупе вокруг желтка чистой Памяти — специальной подборки из Хранилища Африканского знания Серафины.

— Я не совсем уверен, как оно работает, — продолжал Моррис. Медленно-медленно он открыл крошечные отверстия в скорлупе и вставил туда похищенные микрочипы. — Следует ожидать некоего эффекта коллажа, будто импровизируешь сказку с помощью плюшевых игрушек и прочего, что валяется в спальне. Хотя в данном случае составляешь душу, а не историю.

— И оно действительно может думать? — спросил Двадцать Девять Названий.

— Ну-у. Это, возможно, преувеличение. То есть тест Тьюринга [129]они должны проходить на ура, но истинное самосознание — трудная задача. Технологию разрабатывала армия; они хотели построить полностью автоматический танк, взяли набор таких чипов, подсоединили их к системе управления «Бьюкенена М6». После чего в танк загрузили огромный объем информации по военной истории и тактике и разрешили придумать себе подсознание.

— Получилось?

— Видимо, не то, что планировалось. Подробностей я не знаю, но предполагаю, что танк обернулся против них — может, расстрелял всю трибуну с генералитетом. Исследовательскую программу поспешно свернули. На том бы все и остановилось, но «коричневые рубашки» Подразделения анти-антиамериканской деятельности как-то получили разрешение на использование этих микрочипов для разработки проекта собственного Большого Брата [130]. Вот эти направлялись в группу полевых работ ФБР в Силиконовой долине, но тут вмешался я.

— А эта личность, которую оно плетет? — поинтересовалась Серафина. — Это же будет не то же самое, что Электронегр, только без тела?

— Не знаю, — ответил Моррис. — Может, получится Электроафрика. Скрестим пальцы и посмотрим. Даже если это фигня полная, по крайней мере, у федералов будет поменьше железок для игрищ.

ДРУГ Бобер, сидевший на полу у ноги Серафины, дважды хлопнул хвостом.

— Мне это не нравится. Весь этот эксперимент мне кажется небезопасным. С искусственным интеллектом шалить нельзя, особенно — с похищенным искусственным интеллектом.

Моррис засунул в яйцо очередной чип.

— Слушай, Бобер, моей сиделкой ты не нанимался.

— Ты мог собираться включить эту функцию в мою программу, но забыть. Что лишь подтверждает мое мнение. Ты лезешь туда, куда лучше не лезть.

Серафина хотела что-то сказать, но промолчала. В этот миг Двадцать Девять Названий наклонился к Моррису, откинув капюшон своего медвежьего костюма. Увидев его розовое ухо, изысканное, округлое, чью мочку можно грызть несколько дней, Серафина залилась румянцем.

— Не переживай, — сказал Моррис. — Первым делом мы проведем полную психическую оценку, убедимся, что он дружественен к пользователю и вменяем. — Он вставил последний чип и нажал на впадинку в нижней части яйца. Оно пискнуло. — Вот. Пятнадцатичасовой период вынашивания. И у нас родится младенец… или что-нибудь.

Моррис поднял яйцо вверх, чтобы его все увидели. На пол рядом с ним плюхнулась ДРУГ Белка — но уже без батареек.

— Я возьму это яйцо, — сказал Максвелл.

ДРУГ Бобер был быстр, но и Максвелл не медлил. Он отвел назад Ногу, как перед пенальти, и пнул ДРУГа Бобра так, что все схемы зверушки перемкнуло.

— Я возьму это яйцо, — повторил Максвелл. Он нацелился на Двадцать Девять Названий, который искал у себя под шкурой зайчика. — Боец, тебе оттуда лучше ничего тяжелее хлопьев пыли не доставать. Руки вверх!

Все подняли руки.

— Слушайте, — попытался убедить его Моррис, — вы же не хотите возиться с… — но Максвелл жестом велел ему замолчать. Он выбросил из кармана несколько книжек и засунул туда яйцо. И лишь после этого уставился на Серафину.

— Сейчас посмотрим, — сказал Максвелл, — как тебе понравится, когда у тебя что-нибудь украдут. Что-то важное, что-то, может, даже любимое, чужой человек извлечет хирургическим путем. Посмотрим, будет ли тебе весело.

Все еще грозя пистолетом, он попятился. На ближайшем пути запыхтел черно-желтый Локомотив Техобслуживания; Максвелл уцепился за перила и запрыгнул на поезд. И Локомотив его увез.

— Ох ты ж, — сказал Моррис, опуская руки.

— Он украл мою Африку, — сказала Серафина.

— Может, удастся выследить его и ее вернуть, — сказал Двадцать Девять Названий. — Ты знаешь, кто это?

— Иногда он приходит в библиотеку. Я не знаю, как его зовут.