Губитель максаров - Николай Чадович Страница 50

Взрыв нанес дверям непоправимый ущерб, но, чтобы убедиться в этом, сначала пришлось разобрать завал из трупов, раздавленных ударной волной и иссеченных градом острых дубовых щепок. Зато путь в покои замка был теперь свободен.

Уцелевшие лемуры вскинули раму с Окшем на плечи. Привыкшие к мраку подземелья, они ничего не видели на свету, однако Генобра со своего смертного ложа продолжала указывать им путь к цели. Никто не препятствовал этому шествию призраков – прислуга, а равно и стража, прослышавшая о смене власти, успели разбежаться. Что-что, а мстительность Рагны здесь хорошо знали.

Генобра, наверное, держалась уже из последних сил, потому что едва только тяжелая рама с разгона выбила дверь ее личных апартаментов (Окш при этом чуть не свалился на пол), как лемуры сразу утратили свою фанатичную целеустремленность. Жалобно попискивая и прикрывая глаза лапами, они устремились на поиски мест, хотя бы немного защищенных от света.

Окш остался один на один с Рагной, как раз в этот момент хлебавшей что-то из тяжелого хрустального флакона.

Самообладание ни на йоту не изменило ей. Она даже не стала прятать клинок, открыто лежавший на позолоченном, обтянутом бархатом алтаре, скорее всего похищенном из какого-то храма жестянщиков. Здесь находилось и много других реликвий, начиная от скелетов, одетых в древние боевые доспехи, и кончая забальзамированными фаллосами чудовищной величины, но Окшу некогда было разглядывать все это великолепие, тем более что в его мозгу не переставая звучал призыв Генобры: «Убей эту тварь! Не верь ни единому ее слову! Наследство Азда ты обретешь только с помощью клинка Адракса!»

Укорять максара за коварство было то же самое, что бранить кошку за безнравственность, поэтому Окш без долгих околичностей навел на Рагну многозарядку и предупредил:

– Стой и не шевелись. Иначе я тебе личико нарумяню, совсем как мамаше.

– Думаешь, у тебя получится? – усмехнулась она, делая последний глоток из флакона. – Мамашу мы застали врасплох, а я знаю, чего ожидать. Представляешь, что с тобой будет, если ты промахнешься?

– Поэтому я постараюсь не промахнуться, – сказал Окш, в голове которого свербела чужая мысль: «Ну зачем ты завел с ней разговор! Можешь заранее считать себя мертвецом!»

– Вот старая потаскуха! – ухмыльнулась Рагна, угадавшая, должно быть, по чьему наущению действует Окш. – И в могиле ей неймется. Зря ты ее не добил, ох зря.

Слова эти еще не успели отзвучать, а Рагна уже схватила клинок и метнулась к противоположным дверям. Согласно плану замка, запечатлевшемуся в памяти Окша, они вели в длинную анфиладу просторных залов, где девчонку не смог бы настичь даже специально натренированный пес, не говоря уже об охромевшем на обе ноги калеке.

Однако незримо присутствовавшая здесь Генобра опять преподнесла дочке сюрприз – наверное, последний в своей жизни. Один из слепо тыкавшихся в стену лемуров явно не по своей воле вдруг бросился Рагне под ноги. Тут уж девчонке не помогло все ее хваленое проворство. Поскользнувшись на полированных мраморных плитах пола, она с грохотом обрушила на себя целую пирамиду стягов, некогда реявших над давным-давно сгинувшими армиями.

Рагна не успела еще выкарабкаться из-под груды пыльных, полуистлевших полотнищ, как Окш, добравшийся сюда на животе, приставил к ее лицу многозарядку.

– Что же ты не стреляешь? – Она звонко чихнула. – Я же слышу, как мамаша молит тебя об этом.

– Потому, наверное, и не стреляю, что мне хотят навязать чужую волю, – ответил он. – Если я не верю тебе, то почему должен верить ей?

– Вот это в самую точку! – Рагна почесала кончик носа о ствол многозарядки. – Мамаша делает все возможное, чтобы стравить нас. Жажда мщения – единственное, что связывает ее с жизнью. Сам знаешь, зло бывает куда плодотворнее добра. Давай помиримся, и она сразу подохнет.

– Но сначала поговорим о завещании Азда, – возразил Окш. – Я хочу сравнить то, что ты прочла в памяти Генобры, с тем, что она успела сказать мне на словах.

– Я могла бы обмануть тебя, но это даст мамаше новую надежду и только продлит ее подлое существование. Поэтому я сообщу тебе чистую правду. – Заявление Рагны можно было расценивать и как подкупающую откровенность, и как очередную хитрость. – Тебе она, наверное, наплела, что клинок является завещанием сам по себе. И я, дескать, хочу его похитить да при этом еще и погубить тебя. Все совсем не так. Клинок лишь ключ к завещанию, которое находится совсем в другом месте. Я не помню, как это место называется, но уверена, что смогу найти дорогу туда. Заодно мы обсудим и все наши проблемы. Согласен?

– Согласен, – ответил Окш, тем не менее не убирая своего оружия.

И тут сквозь каменную громаду замка, от самых нижних плит фундамента до флюгера самой высокой башни, будто вихрь пронесся. При этом не звякнул ни один бокал и не шевельнулась ни одна занавеска, но все живые существа, включая насекомых, зверей, лемуров, людей и максаров, ощутили тяжкую мгновенную дурноту, словно при сердечном приступе или при падении в бездонную пропасть. Под шпалерами в панике забегали тараканы и мокрицы, из конюшни донеслось тревожное ржание лошадей, с лемурами случились судороги, и даже Окш невольно поежился.

– Так бывает всегда, когда умирает максар? – поинтересовался он.

– Не знаю. Мне до этого не приходилось присутствовать при их смерти, – ответила Рагна. – Но ты же сам говорил, что душа мамаши была похожа на бочку нечистот. Разве можно ожидать чего-нибудь хорошего, если такая бочка вдруг лопнет?

Хавр, приведенный в бесчувственное состояние хоть и маленьким, но крепким кулачком Рагны, пришел в сознание сразу после того, как телега затряслась на ухабах. Из разговора двух юных максаров он не упустил ни единого слова. И пусть его планы заполучить Окша в свое распоряжение рухнули, зато открылись совершенно новые и, безусловно, весьма плодотворные перспективы.

В Стране жестянщиков продолжала бушевать междуусобица, однако ее ход совершенно перестал интересовать Хавра. Теперь вся его энергия, подкрепленная золотом Карглака, уходила на выяснение мельчайших обстоятельств житья-бытья мало кому известного жестянщика по имени Азд Одинокий.

Очень скоро Хавр имел допросные листы на всех, кто хотя бы мимолетно сталкивался с этим загадочным человеком, все документы, в которых он упоминался, и все, что он успел собственноручно написать при жизни, пусть даже это была расписка за мешок полученной в долг муки.

Наибольший интерес, естественно, представляли его контакты с матерью Окша, злополучной Ирданой и его вероятным отцом, чужеземцем Клайнором, имевшим, кстати говоря, немало других имен. Версию о том, что к рождению будущего Губителя Максаров имеет отношение приемный сын Азда Одинокого Яшт, Хавр сразу отбросил. В первоначальном облике Окша не было ни одной черточки, типичной для жестянщиков.

После того, как достоверные факты были сопоставлены с разными вариантами легенды, бытовавшей как среди жестянщиков, так и среди максаров, получалась следующая история.