Игры на выживание - Николай Собинин Страница 50

Следующие сутки они провели, расслабляясь и приходя в чувство после выпавших на их долю приключений. Благо обстановка теплохода «Н.В. Гоголь» была более чем элитарной, в своей прошлой жизни он явно был создан для того, чтобы перевозить на своем борту людей, облеченных деньгами или властью. А скорее и тем и другим одновременно. Каждая мелочь, каждая деталь на нем буквально кричала о роскоши: дорогие породы деревьев, из которых были изготовлены настенные панели; мебель, явно сделанная на заказ; мраморная плитка на полах; вычурная драпировка мягкими, бархатистыми настенными и напольными коврами; ломящийся от экстремально дорогой выпивки и уникальных деликатесов; персональный мини-бар в каждой каюте. Жаль, вот только большая часть этих самых вкусностей, предназначавшихся для избалованных желудков элиты (в земном значении этого слова, а не в том, что под ним подразумевали в Улье), уже пришла в негодность. Но кое-что осталось и на их долю. И Дикарь без зазрений совести предавался пороку чревоугодия, прерываясь лишь на сон и физическую разминку, которую настойчиво требовало обновленное тело. Кричащая роскошь каюты, в которой он обосновался, поначалу буквально резала глаза: она была обставлена так, словно предназначалась для какого-нибудь арабского шейха, решившего прокатиться по морям и океанам со значительной частью своего гарема. В своей прошлой жизни Егора вполне можно было назвать человеком с достатком, но сейчас окружавшая его обстановка тянула даже не на пять, а на все десять звезд. В таких условиях отдыхать ему еще не доводилось. Жаль только, что на борту не было электроэнергии: судя по всему, каждая каюта была, по сути, умным домом с целым перечнем разнообразной начинки — от собственного джакузи и минибассейна до массажного кресла и разнообразной смарт-начинки. Впрочем, сам Дикарь по своим взглядам был, скорее, аскетом, и к такого рода излишествам относился абсолютно безразлично. Он бы с удовольствием поселился и в кубрике персонала, но они все находились на нижних палубах, туда было далековато идти, да и иллюминатор там был, как правило, всего один, поэтому при отсутствии полноценного освещения в этих помещениях почти всегда было темно, как в гробу.

Ему оставалось непонятным, как — пусть и не слишком впечатляющий размерами, но все равно явно предназначенный для океанских путешествий — лайнер очутился в речной акватории. Возможно, он был пришвартован в порту, находившемся в устье реки, впадающей в море. Другого объяснения Дикарь так и не нашел, как ни пытался.

Помимо праздного времяпрепровождения и безделья он занимался и полезными вещами — подобрал Луню и Бисмарку подходящую одежду, а то один так и разгуливал в заношенной до сального блеска советской форме, чем вызывал немало удивленных взглядов со стороны Бурана. А австриец и вовсе попал на борт в одном исподнем. Не забыл Дикарь и себя: подобрал вместо убогих, растоптанных «кирзачей» удобные ботинки на высокой шнуровке, что нашлись в одной из кают для команды; сменил раритетный кожаный «бомбер» прямиком из девяностых на удобную куртку-спецовку из плотной и легкой ткани серо-зеленого цвета и штаны из того же комплекта. Не «горка» и не охотничий костюм, но ему вполне сойдет, да и цвет в глаза не бросается.

Сейчас он занимался тем, что нагло эксплуатировал Луня. Точнее, сидя за столом в кают-компании, наблюдал, как тот разбирает и чистит его «комиссарский» маузер. Наконец-то у него появилась свободная минутка, чтобы вникнуть в устройство этого уникального пистолета. Он оказался прав, Маузер С96, хоть и был исключительно надежной и убойной машинкой, простотой конструкции не отличался, да и разбирать его оказалось тем еще геморроем. Если бы под рукой не оказался человек, разбирающийся в этом агрегате, ломать бы Дикарю голову над этой головоломкой целый час. Он где-то читал, что в дореволюционной России стоимость этого пистолета по сравнению с тем же наганом разнилась в несколько раз. И именно по причине своей дороговизны и избыточной сложности механизма этот легендарный пистолет никогда не принимался на штатное вооружение ни в одной армии мира, хотя и обладал более чем вековой историей и проверен практически во всех крупных военных конфликтах двадцатого века. Он являлся, скорее, статусным предметом, который часто дарили офицерам и высшему командному составу в знак отличия их выдающихся подвигов и заслуг, как было, к примеру, в Советском Союзе, Испании или Кайзеровской Германии.