Белая королева - Бернхард Хеннен Страница 50

Рутгер направился к требушетам. Арбалетчики капитана Орландо стояли лагерем у осадных орудий. Большинство солдат спали. Верховный священник использовал их как личную гвардию. Удивительно, насколько же он доверяет этим головорезам. А еще удивительнее то, что Тормено удалось добиться верности этого сброда. Да, Нандус был весьма необычным человеком.

Рутгер думал о том, что и сам был бы не прочь служить такому человеку. А вот к Луцилле он относился с презрением. То, как она собиралась поступить с Джулиано… это было бесчестно. И все же Рутгер родился в герцогстве Роз. Он должен сделать все, чтобы защитить родную землю. Если Черному отряду удастся взять Туар, со Швертвальдом будет покончено! Этот порт – врата его народа в мир. Отсюда можно доставить в лес подкрепление. Или можно сбежать по морю, если ситуация станет безнадежной.

Туар считался неприступной крепостью. Но Рутгер видел, что верховный священник уверен в своей победе. Казалось, для Нандуса Тормено нет ничего невозможного. Он одолел великана Гидеона. Он уговорил Черную Ведору, сильнейшую ведьму Швертвальда, исцелить его друга в далекой Далии. Нандус добивался своего!

Осадные орудия стояли на расстоянии десяти шагов друг от друга. И каждый требушет был в десять шагов в высоту. Между двумя треугольными рамами из тяжелых балок крепился длинный метательный рычаг с массивным деревянным ящиком на конце. В ящике лежали камни и земля. Он был очень тяжелым – почти как груженая телега, которую два вола едва сдвинут с места. Чтобы взвести требушет, подняв с помощью лебедки противовес над землей, нужно было не меньше двадцати человек. Когда они отпускали рычаг, снаряд размером с человека вылетал в сторону города.

Рутгер всю ночь думал о том, как спасти Туар от этой угрозы. Катапульты и требушеты слишком массивные. Один-единственный человек с топором не сможет нанести им серьезный урон, прежде чем прибегут дозорные. Безнадежное дело!

У каждого осадного орудия дремало по три мула. Днем на мулах сюда подвозили камни, добытые на краю скалистого берега. К этому моменту у катапульт лежало по двадцать более-менее круглых камней. Сто сорок снарядов!

Обстреливать ими крепостную стену было довольно-таки бессмысленно: даже если удастся разрушить участок стены, нападающим придется идти на штурм по узкому мосту, где они попадут под град стрел. Но снаряды разрушат крыши домов, принеся городу непоправимый ущерб. С каждым днем становилось все холоднее. Скоро польют дожди. Старики и дети заболеют первыми.

Рутгер думал, что может уменьшить их страдания. Ради этого стоило пожертвовать жизнью! Неподалеку от мулов стояло по два бурдюка с водой, чтобы напоить животных утром, перед тем как они начнут таскать очередные камни. А еще у каждого орудия виднелось по жаровне с раскаленными углями, чтобы дозорные не замерзли ночью. Рутгер медленно подобрался к крайнему требушету с южной стороны.

– Кто идет? – вскинулся дозорный, стоявший у жаровни.

Рутгер махнул ему рукой:

– Это я, Рутгер. Телохранитель Джулиано Тормено.

Большинство солдат в войске думали, что он наемник, охраняющий Джулиано, и Рутгер их не разубеждал. На самом деле он относился к Джулиано скорее как к младшему брату. Выслушивал его опасения. Давал ему советы. Рутгер не сомневался, что у Джулиано добрая душа.

Дозорный опустил копье. Красноватые отблески плясали на его бородатом лице. Мужчина протянул к жаровне ладони, греясь. На плечи он набросил шерстяное одеяло. Похоже, он совсем замерз. И очень устал.

– Свежо, да? – прошептал Рутгер, подойдя к дозорному.

Солдат кивнул:

– Да, ночка выдалась долгая. Я…

Он не договорил. Рутгер нанес ему удар кулаком в горло. Адамово яблоко проломило гортань, и несчастный начал задыхаться.

Рутгер зажал ему рот ладонью, обхватив мужчину левой рукой за грудь, и повалил на землю. Тело еще подрагивало, но у дозорного не оставалось сил, чтобы сопротивляться.

Рутгер осторожно оглянулся. С момента нападения его сердце не совершило и десяти ударов. И он не шумел. Похоже, все в порядке.

Тело дозорного обмякло, мертвые глаза взирали на Рутгера с обидой.

Забрав у солдата одеяло, Рутгер схватился за железную опору жаровни.

– Пора! – нарушил тишину знакомый голос верховного священника.

Рутгер оглянулся. Вокруг поднимались солдаты. Они лишь притворялись спящими. Его здесь ждали!

Не колеблясь, Рутгер опрокинул жаровню. Раскаленные угли посыпались на сухое дерево требушета. Он скормил пламени одеяло, и в воздух взметнулись густые клубы дыма. Завоняло жженым волосом.

Арбалетный болт впился в столб требушета рядом с Рутгером. Пригнувшись, мужчина шмыгнул между балок. В свете жаровни багрово блеснули обнаженные клинки. Со всех сторон на него бросились солдаты.

Но он успел добежать до соседнего осадного орудия, катапульты. Увернувшись от удара мечом, Рутгер пнул еще одну жаровню, и угли, просыпавшись на сухие опоры, подожгли еще одно орудие.

– Гасите! – крикнул капитан Орландо.

Что-то ударило Рутгера в спину. Он пошатнулся, упал на колени. Холодная сталь прижалась к его горлу. Когда мужчина поднял голову, он увидел стоящего перед ним Нандуса Тормено.

– Я знал, что ты придешь, – сказал верховный священник. – Ты просто не мог не…

Кто-то плеснул на огонь из бурдюка, и пламя, слабо горевшее под требушетом, с шумом взвилось до небес, охватывая все орудие.

Нандус ошеломленно развернулся.

– Нет, нельзя…

Но было уже слишком поздно! Дозорный у катапульты уже схватил бурдюк, припасенный для мулов. Вчера вечером Рутгер заменил воду в бурдюках на отличное масло для фонарей. Он понимал, что тлеющими углями не сможет поджечь тяжелые балки.

На втором осадном орудии тоже заплясали языки пламени. Рутгер посмотрел на стены Туара. Ему не удалось спасти город, но он хотя бы немного ослабил противника. Завтра обстрел будет совершаться не из семи осадных орудий, а из пяти.

Рутгера схватили, повалили на землю.

– Вбейте столб перед центральным требушетом, – спокойно приказал Нандус. – И следите за этим стрельцом. Обработайте его рану. Нельзя, чтобы он просто истек кровью. – Верховный священник присел рядом с пленным. – Ты отважный человек, Рутгер. Я знал, что ты поступишь именно так. – Он осторожно хлопнул лучника по здоровому плечу. – В моем сердце нет гнева к тебе. Напротив. Я уважаю тебя. Но теперь я вынужден совершить то, к чему меня принудили твои действия.