«ЦАРСТВУЙ НА СЛАВУ!» Освободитель из будущего - Петр Динец Страница 5

Чтобы уберечь гвардейский резерв от излишних потерь, большинство солдат разместили за гребнем холма. Казаки стреножили коней и, усевшись возле, ожидали своего часа. Так как бой шел в четырех верстах от штаба союзников, ядра до них не долетали и казачки, в ожидании, травили байки и делились мнениями насчет хода битвы. Хотя говорить стало трудно, ибо грохот орудий заглушал все вокруг. Даже на холме, где находился Ефремов, земля дрожала под ногами, отчего кони, иногда, поднимали голову, будто проверяя, что же это такое творят люди друг с другом.

Увидев очередного адъютанта, скачущего обратно на передовую, после передачи новостей императору, полковник остановил его, дабы узнать новости. Адъютантом оказался молодой корнет: князь Кудашев, знакомый Ефремову по Петербургу.

- Василий Александрович, что там внизу происходит? - спросил казак.

- Ничего нового, - Иван Ефремович, - крикнул корнет ему в ухо, - Наши опять выбили французов из деревни и согнали их с высот, но те контратакуют. Генерал Мезенцев еле держится и просил прислать подкреплений.

- А император чего? - коротко поинтересовался полковник.

- Ответил, что подкрепления будут через три часа. Резервный корпус еще на марше.

- Черт побери, ежели генерал не сдюжит, французы могут и к нам прорваться. А ведь там их величества и весь штаб.

- Должны выдержать, - прокричал Кудашев, - Прусаки бригаду в подкрепление прислали, но у нас порох подходит к концу. Никак обозные к передовой пробиться не могут. Французы их еще на подходе расстреливают. Корнет помолчал секунду, а потом добавил:

- Господин полковник, мне обратно пора. Надеюсь, что удержим французов, - Адъютант козырнул и натянул поводья.

- Спасибо, корнет, - Ефремов козырнул в ответ, - предупрежу своих молодцов, чтобы были наготове.

Корнет Кудашев ошибся. Наполеон, увидев возможность прорвать, истощенный атаками, фронт союзников, подготовил сюрприз. Сосредоточив десять тысяч сабель в один мощный кулак, император скомандовал наступление. Из-за пороховой завесы союзники вовремя не заметили этот маневр.

В три часа после полудни, когда шум боя усилился и начал приближаться к штабу союзников, прискакавший лейтенант сообщил, что французы под командованием Мюрата смяли русско-прусскую линию и теперь, наполеоновские кирасиры и драгуны, под прикрытием артиллерии, мчаться прямо на высоты где находятся их величества. В голосе лейтенанта слышалось отчаяние, ибо сил, чтобы сдержать этот бешеный натиск, попросту не осталось.

- По коням, - рявкнул Ефремов, и казаки, вмиг оседлав коней, образовали линию, выехав на гребень холма. Оттуда уже стали видны закопченные кирасы французов и красные мундиры драгунов, которые, как волна, накатывали на русские позиции. Поблизости стала шипеть шрапнель полевых пушек, зарываясь в чавкающее после дождя месиво.

Вынув саблю и указав клинком на ряды французских кирасир, он прокричал:

- За бога, царя и отечество, - и, тронув коня, перешел в рысь. За ним лавиной тронулся весь полк, чтобы остановить французов и продержаться до прибытия подкреплений. С ходу полк врезался в ряды кирасир, дабы замедлить их наступательный порыв. Проскочив первый ряд, полковник саблей сшиб оказавшегося сбоку француза, и, увидев орущего кирасира-великана с левой стороны, дал шенкеля коню, чтобы уйти от удара. Потом, чуть повернув коня в сторону, ударил другого кирасира в незащищенную спину. Великан-француз с ревом врубился в ряды казачков позади полковника, но через мгновение упал с коня, сраженный выстрелом в упор.

В одно мгновение ряды русских и французов смешались - командовать разрозненными группами всадников стало невозможно. Началась обыкновенная свалка, что было на руку казачкам, ибо французы потеряли свой наступательный порыв, а их артиллерия, боясь задеть своих, прекратила обстрел. Ряды кирасир построились довольно плотно для атаки, и схватка получилась очень тесной. Подчас люди соприкасались коленями, били друг друга локтями, рубили саблями, кое-где звучали выстрелы. Полковник был опытным воякой, с детства приученный к битве, и дрался хладнокровно. Впрочем, кирасиры тоже дрались отчаянно, и за полчаса лейб-полк потерял треть своего состава. Никто из противников не собирался уступать, но французы начали давить массой, и положение стало совсем отчаянным, когда, наконец, подоспели подкрепления.

- Наши, - закричали казаки и с новой яростью набросились на противника. Ефремов оглянулся назад и увидел лавину всадников, галопом скакавшим в их сторону. «Успели, - с облегчением подумал он». Через минуту подоспевшие уланы с криком навалились на уже порядком подуставших французов, и полковник, получив минуту передышки, собрал вокруг себя уцелевших всадников для повторной атаки. Теперь уже русские теснили французов, шаг за шагом сгоняя их с гребня холма.

- Жмите их робята, - прокричал Ефремов своим, указывая на правый фланг французов. Лейб-гвардейцы мигом выстроились в колонну, дабы зайти в тыл отступающим кирасирам. В это время с левого фланга раздались звуки трубы. Это, наконец-то подоспели драгуны. Французы, преследуемые массой русской кавалерии, были отброшены назад, на исходные позиции.

Вечером, когда, наконец, битва затихла, и стороны разошлись по бивуакам, Ефремов проезжал по разрушенной деревне. За этот кровавый день Вахау три раза переходил из рук в руки и везде взгляд полковника натыкался на горы трупов. Русские солдаты лежали вперемешку с французами, и языки пламени из тлевших развалин создавали зловещий, багровый отсвет. Как будто здесь и сейчас состоялась библейская битва Гога и Магога, а врата преисподни, на минуту приоткрывшись, показали свое отвратительное, кровавое нутро.

В деревне, Ефремова нагнал поручик - адъютант императора Александра, с повелением прибыть со своим полком в ставку его величества. Когда казачки выстроились перед вышедшим из палатки государем, Александр лично поблагодарил весь полк за отчаянную отвагу, которая спасла этот день, и наградил Ивана Ефремовича орденом св. Георгия 3-й степени.

Следующим утром сражение разгорелось заново, и пушки вновь грохотали до вечера по всему фронту, и смерть, в который раз, собирала обильную жатву. Лишь на третий день, побежденный Наполеон отступил и с остатками своей армии начал отходить к границам Франции. Из полумиллиона солдат, схватившихся в этой битве, пятьдесят тысяч навсегда остались на полях и высотах вокруг Лейпцига. Потомки назовут это сражение «Битвой народов».