Серые муравьи - Кирилл Домбровский Страница 5

Мэдж скомкала газету, вскочила из-за стола и, не сказав ни слова, убежала к себе в комнату.

Миссис Бидл осуждающе посмотрела на Нерста.

— Вам бы следовало быть с ней более внимательным, Клайв. Последнее время она стала такой нервной.

Миссис Бидл взяла с тарелки ломтик поджаренного хлеба, положила его обратно, снова взяла и отрезала крошечный кусочек ветчины. Миссис Бидл начала полнеть и считала нужным ограничивать себя в еде.

— Я думаю, в июле мы могли бы поехать куда-нибудь во Флориду, недельки на две, — сказал Нерст.

— Это было бы чудесно, Клайв. Она стала такой нервной, ей необходимо развлечься и отдохнуть. Да и вам не мешало бы прервать ваши занятия: нельзя же все время только работать.

— Я должен сперва закончить свою статью. Едва ли мне удастся освободиться раньше июля.

Доктор Нерст поднял с пола брошенную газету.

На первой странице была помещена фотография того места, где был найден труп, а рядом портрет улыбающегося Роберта Грига. Ниже была напечатана фотография серьги, снятая очень крупно.

— Конечно, поехать во Флориду — это чудесно. Я всегда мечтала пожить во Флориде… А вы не думаете, Клайв, что в июле там будет очень жарко? Ах, Флорида… Майами… Палм-Бич… Такие чудесные места… Налить вам еще кофе?

— Нет, спасибо.

Нерст еще раз прочел сообщение корреспондента. «Что еще за „серые муравьи“? — подумал он. — Да еще „огромные“! Удивительно безграмотный народ эти газетчики. В наших местах нет ни одного вида крупных серых муравьев… Хорошо бы в самом деле поехать отдохнуть… Только, конечно, не во Флориду. Можно было бы пожить недельки две в лесной хижине, где-нибудь на берегу озера… Ловить рыбу… — Нерст очень ясно представил себе холодную свежесть раннего утра, когда над водою слоится туман, и солнце освещает лишь самые верхушки деревьев, и темные ели отражаются в неподвижной воде, такой спокойной, что жалко пошевелить веслом и нарушить величественную тишину наступающего дня… — Но Мэдж и этого не понимает и не любит. Ей нужен усеянный телами пляж с яркими зонтиками и киосками, где продают всякую дребедень. Ей нужны прогулки на катерах с ревущими моторами, гогочущая толпа бездельников… Откуда там могли появиться „огромные серые муравьи“? Корреспондент специально упоминает о них, вряд ли это может быть случайной ошибкой…» Такие же серьги с рубинами он подарил Мэджи два года назад, когда они ездили в Чикаго. Точно такие же. Она тогда очень радовалась этому подарку… Она сама их выбирала…

За дверью послышались уверенные и сердитые шаги Мэджи. Когда люди долго живут вместе, они привыкают узнавать настроение близкого человека по мельчайшим деталям его поведения, по едва заметным признакам.

— Тебе не понадобится автомобиль? — спросила Мэджи. — Мне нужно съездить в город за покупками.

— Мэджи, Клайв говорит, что в июле вы уезжаете отдыхать во Флориду! — сказала миссис Бидл.

— Очень рада. Я могу взять машину?

— Конечно, Мэджи, ты же знаешь, я всегда хожу в университет пешком.

— Спасибо, я скоро вернусь. — Мэджи подставила щеку для поцелуя.

— До свидания, Мэджи.

— До свидания, Клайви.

Мэджи ушла. «Она сердится, — подумал Нерст, — сердится на себя. Она недовольна своими поступками и ищет оправдания в осуждении других. Ей стало бы легче, если бы я дал ей повод для ссоры».

Нерст поднялся на второй этаж. Он поднимался нарочно очень медленно, для того чтобы растянуть время, отведенное себе на обдумывание. Впрочем, он обманывал себя, полагая, что хочет что-то обдумать. Все было уже решено. Он знал, что сейчас, прежде чем войти в свой кабинет, он повернет налево и зайдет в комнату Мэджи. Он знал также и то, в чем ему предстояло убедиться, и это было так неприятно, что он старался идти как можно медленнее, чтобы подольше оттянуть неизбежный момент наступления полной ясности.

Через открытое окно на верхней площадке лестницы он слышал, как Мэджи закрывает ворота гаража, как она хлопнула дверцей машины и дала газ, выезжая на улицу.

Нерст постоял несколько секунд на площадке и открыл дверь спальни.

Перед зеркалом на туалетном столике стояла шкатулка, в которой Мэджи хранила свои украшения.

Нерст подошел к зеркалу. «Бедная Мэджи… Почему она не может найти в себе силы поговорить со мной откровенно. Ведь она же знает, что я ее люблю. Насколько все стало бы проще… Или, наоборот, сложнее… Сейчас, пока еще ничего не сказано, она одна со своими мыслями… Рассказав, она переложила бы все на мои плечи. Почему она этого не делает? Не доверяет мне? Или думает, что я не понимаю ее обмана? Ложь — это линия наименьшего сопротивления, это легче всего… А может быть, и в самом деле все это только мои пустые домыслы? Ревнивый муж! — Нерст усмехнулся, и его отражение в зеркале тоже криво ухмыльнулось. — Глупости. Сейчас я открою шкатулку, и там будут лежать обе серьги, и все снова станет на свое место. У Мэджи часто бывает такое настроение. Она часто сердится на меня, сама не зная за что, а потом об этом жалеет… Милая Мэджи…»

Нерст открыл шкатулку. С методичностью ученого он перебрал безделушки, составляющие счастье женщины.

На дне пустой шкатулки осталась погнутая шпилька и только одна серьга с рубином.